Небольшие волны с тихим, как шепот, звуком разбивались у их ног; звезды всех величин любовались собственным отражением в этом огромном зеркале, а посреди лагуны виднелся воспаленный свет фонаря стоявшей на якоре "Фараллоны".
Долго они глядели на расстилавшуюся перед ними картину и с беспокойством прислушивались к шороху и плесканию этого уменьшенного прибоя и к отголоскам дальнего, мощного прибоя со стороны открытого моря. Долго они молчали, утратив способность разговаривать, и когда наконец очнулись, то заговорили оба враз.
- Геррик, послушайте...- начал капитан.
Но Геррик резко обернулся к своему товарищу и заставил его замолчать, страстно крикнув:
- Снимемся с якоря, капитан, и в море!
- Куда, сынок? -спросил капитан.- Легко сказать снимемся. Но куда?
- В море,- повторил Геррик.- Океан велик. Куда угодно, прочь от этого ужасного острова, от этого... этого страшного человека!
- Ну, с ним мы еще сведем счеты,- сказал Дэвис.- Ваше дело - приободриться, а с ним мы сведем счеты. Вы совсем расклеились, вот в чем беда, нервы совсем развинтились, как у Джемаймы {Персонаж из "Ярмарки тщеславия" Теккерея}. Вам надо приободриться как следует, а когда вы придете в себя, тогда поговорим.
- В море,- повторил Геррик,- сегодня, сейчас, сию минуту!
- Не будет этого, сынок,- твердо возразил капитан.- Никогда еще мое судно не выходило в море без: провизии, так и знайте.
- Нет, вы не понимаете,- не отставал Геррик.- Все кончено, я вас уверяю. Здесь больше делать нечего - он знает все. Этот человек, сидящий там с кошкой, знает всё. Неужели вы не видите?
- Что - всё? - спросил капитан, немного обеспокоенный.- Принял он нас как настоящий джентльмен и обращался с нами по-рыцарски, пока вы не начали нести всю эту чепуху. Надо сказать, я видал, как в людей стреляли за- меньшее, и никто о них не пожалел! Чего вы хотите?
Геррик, однако, раскачивался, сидя на песке, и тряс головой.
- Издевался,- продолжал он,- он же издевался над нами, и ничего больше. И поделом нам.
- Что мне, в самом деле, показалось странным,- неуверенным голосом проговорил капитан,- это насчет хереса. Провалиться мне, если я понял, к чему он клонит. Геррик, слушайте, а вы меня не выдали?
- Не выдал ли я? - раздраженно, с презрением произнес Геррик.- Да что выдавать? Нас и так видно насквозь: на нас клеймо мошенников - явные мошенники, явные! Еще прежде чём он ступил на борт "Фараллоны", ему бросилась в глаза замалеванная надпись, и он сразу все понял. Он не сомневался, что мы убьем его тут же, на месте, но он стоял и издевался над вами с Хьюишем и вызывал на убийство. И еще говорит, что он боялся! Потом он заманил меня на берег - и что я только вытерпел! "Волки" называет он вас и Хьюиша. "А что делает овечка с двумя волками?" - спросил он. Он показал мне свой жемчуг, сказал, что еще не кончится этот день, как жемчуг может рассеяться. "Все висит на волоске",- сказал он и улыбнулся. Видели бы вы эту улыбку! Нет, все напрасно, говорю вам! Он знает все, обо всем догадывается, мы со своим притворством ему просто смешны: он смотрит на нас и смеется, как господь бог.
