[50] разорили целую торговую улицу города. Во время движения против «Контракта первого найма» вновь систематически использовался коктейль Молотова. Но в этом некоторые пригороды остаются на непревзойденной высоте. К примеру, в так называемых
guet-apens,
[51] технологии, утвердившейся уже довольно давно. Вспоминается гет-апенс 13 октября 2006 года в городе Эпинэ: антикриминальные бригады (ВАС) выехали в 23 часа по вызову о машинной краже; по прибытии одна из бригад «оказалась блокирована двумя машинами, перегородившими улицу, и тридцатью человеками, вооруженными арматурой и пистолетами, которые закидали камнями их машину и применили против полицейских слезоточивый газ». На более мелком уровне вспоминаются нападения на комиссариаты полиции в нерабочее время: разбитые стекла, подожженные машины.
Одно из достижений недавних движений состоит в том, что отныне настоящие демонстрации — «дикие», их не согласуют с префектурой. Выбирая поле для маневра, следует, по примеру Черного блока в Генуе 2001 года, огибать опасные зоны, избегать прямого столкновения и, прокладывая маршрут, выгуливать ментов, вместо того, чтобы сама полиция, в том числе, профсоюзная, в том числе, и «по поддержанию мира», нас выгуливала. Действуя таким образом, тысяча решительных человек могут развернуть вспять целые автобусы карабинеров, а затем и поджечь их. Главное преимущество — не в лучшем вооружении, а в обладании инициативой. Мужество — ничто, вера в собственное мужество — все. И обладание инициативой ей способствует.
Однако все говорит о том, что надо принимать в расчет и необходимость прямых столкновений, чтобы создавать очаги стягивания сил противника, позволяющие выгадать время и атаковать его в другом месте, даже где-то совсем рядом. То, что конфронтации неизбежны, не означает, что из них нельзя сделать попросту отвлекающие моменты. И к координации действий следует прикладывать еще большие усилия, чем к самим действиям. Неотступно преследуя полицию, мы делаем так, что, несмотря на свою вездесущность, она теряет всякую эффективность.
Каждый акт такого преследования вновь активизирует истину, высказанную в 1842 году: «Тяжела жизнь агента полиции; его позиция в обществе столь же унизительна и презренна, как и место преступности (…) Стыд и позор всюду обступают его, общество исторгает его из себя, изолирует его подобно парии, с презрением швыряет ему получку, без угрызений, без раскаяния и без жалости (…) Удостоверение сотрудника полиции, которое он носит в кармане — настоящий аттестат подлости».
