Кукла расхохоталась, бумажной салфеткой вытерла ему щеку.
— Ну так и что ты скажешь? — пробубнил Кот, глотая тесто.
Кукла стерла улыбку и поспешила тоже набить свой рот едой — а ведь когда я ем, то глух и нем, научили ее в детском еще саду, когда волосы были не в пример короче, трава не в пример зеленее (и не в хлороформе дело), недели не в пример длиннее, и не было необходимости принимать сложные решения.
— Ничего не скажешь, — констатировал Кот, принимаясь за сворачивание в трубочку второго куска. — Милая, люди должны разговаривать, хоть иногда. Ты за сегодняшний день произнесла четыре слова, и два из них были «доброе утро»…
— А еще два? — глотнула Кукла.
— Грязные ругательства во время традиционного причесывания ваших волос, фрау Рапунцель, — улыбнулся Кот невесело.
— Ты читала новеллу Борхеса «Ульрике»? — неожиданно спросил он, наливая в свою кружку с ахалтекинцами крепкого чаю.
— Ннне помню, — обрадовалась Кукла перемене темы, — не помню, вот «Энциклопедию вымышленных существ» — помню, я ее несколько раз перечитывала, раз даже, наверное, семь, а Ульрику твою нет, а что? А что?
— Почему-то вспомнил, — пожал плечами Кот. — Очень спокойный, удивительный рассказ, его хочется перечитывать несколько раз подряд. Все действие длится один вечер и еще один день. Латиноамериканец Хавьер знакомится в Англии со скандинавской девушкой Ульрике. Понимает, что влюблен. Она спрашивает его: а что такое быть колумбийцем? Наверное, это вопрос веры — отвечает он. То же самое, что быть норвежкой — соглашается девушка.
— И что дальше, — спросила Кукла, она любила слушать Кота, — они остались вместе, колумбиец и Ульрике?
— Они оставались вместе один раз, — усмехнулся Кот, и процитировал немного нарочито — «Время текло, как песок. Век за веком длилась во тьме любовь, и образ Ульрики в первый и последний раз был моим».
— Как красиво, — выдохнула Кукла, она была впечатлительна.
— Чаще всего так и бывает, — Кот отпил чаю, посмотрел на подавшуюся вперед Куклу, — незначительный разговор, за которым следует что-то совершенно непохожее на адский секс или групповой суицид, запоминается на всю жизнь и меняет всю жизнь, вот ведь что. Но я даже не об этом, пупс.
— А о чем? — спросила Кукла через пару минут молчания.
Кот помолчал, неторопливо вращая перед собой тарелку, и спросил негромко:
— Что это такое — быть тобой? Вопрос какой веры? Объясни мне.
Замолчали оба.
Пицца подсыхала в картонной плоской коробке, сыр застывал бледными лодчонками, алые круги помидоров меняли цвет на более темный, из ночного Сада привычно летели на свет некрупные насекомые, фоном мурлыкало радио, кажется, MAXIMUM.
