Шеф ушел. Я встал, запер за Стариком дверь и уселся за свой стол, нервно дыша от ярости и бессильной злости. Потом снова встал и вышел в приемную. Ингрид не было — куда-то вышла, и это хорошо, а то стала бы меня жалеть. Забавно… Чертовски все забавно в этом мире. Мы так лезем в чужие души, а в свою не пускаем. Мы грубо гоним от себя сострадание, такое унизительное сострадание, но сами удивляемся, когда нам не сожалеют. Ненавижу, когда мне сожалеют, это действительно невероятно унизительно, поэтому сам никогда этого не делаю.
— Старый пень, дерьмо собачье! — выругался я вслух и от души.
Подойдя к кулеру с водой, я наполнил стакан и заметил, как предательски дрожит моя рука. Пузырьки а стакане с шипением поднимались вверх и лопались на поверхности. Надо будет отключить газирование.
— Вот ведь сволочь! — еще раз выругался я, глядя на молчаливый кулер. — Ну и трахайся со своей удачей, старый козел…
Стакан ледяной шипучки немного меня успокоил. Я присел на край кресла и принялся грызть авторучку, стараясь не думать о Старике. На таких вот типах и держится все наше общество, черт его побери. Есть хорошее правило: если твой начальник последняя сволочь, никому об этом не говори, а лучше дождись, когда это скажет кто-нибудь другой, и сам тогда расскажи начальнику.
Я вытянулся в кресле, положив ноги на край стола. Да, надо срочно что-то придумать. Ингрид будет, мягко говоря, огорчена таким поворотом событий. Как она говорила? «Мне приятно у тебя работать, потому что ты никогда не смотришь на меня, как на дармовую публичную женщину…» А я должен поступить с ней именно как с проституткой. Девушка, безусловно, просто так не сгинет, не тот тип личности, просто пойдет по рукам, как это регулярно случается с некоторыми секретаршами, а жаль — классная она телка… С ее специальностью и при ее способностях, нужно обладать еще и огромной силой воли, ну или, разумеется, какими-то мощными связями и большим личностным капиталом. А что у нее есть, у моей Ингрид? Да ничего, кроме сексуально озабоченных мужиков на каждом шагу. Ну, получит она диплом в будущем году, закончит свою Юракадемию, а что толку? Для нее все только начнется и придется долго и упорно прогрызать себе дорогу в этой паскудной жизни. Впрочем, что об этом сейчас думать, теперь-то уж я ничего сделать не смогу. Или смогу? А вот раньше смог бы? Конечно, были бы деньги. Вот и очередная проблема морально-нравственного порядка…
Мне вдруг захотелось заснуть — здесь и сейчас, прямо сразу, причем спать как можно крепче, чтобы ни о чем не думать и ничего не чувствовать. При этом домой к жене идти не хотелось категорически. Посидев еще минут пять с закрытыми глазами, я устало поднялся, прошел в свою комнату отдыха и, не снимая обуви, повалился на диван. «Спать, спать, и еще раз — спать!», — приказал себе я. Но сон никак не желал приходить. В тишине монотонно и раздражающе шумела вентиляция — в комнату поступал охлажденный, отфильтрованный и стерилизованный воздух. Однако оставшийся после посещения Шефа запашок отравы наличествовал в атмосфере, словно некий недобрый газ, почти лишенный цвета вкуса и запаха, но легко способный довести до полного безумия.
