Ирка хорошо меня знает. Мы знакомы с детства, и она всегда была в меня влюблена. Я по молодости ни одну девку не пропускал. И Ирка обо всех моих романах знала. Ее отец был у меня командиром части. Когда я приехал из очередной горячей точки, ее папаша вызвал меня к себе. Я думал, по службе. А он только и сказал: "Мужик ты хороший. Знаю, что бабник, и Ирка знает. Ну, что ты ей нервы мотаешь? Оставь девчонку". Я удивился: "Она жаловалась, что я к ней пристаю?" Он потер лицо и холодно сказал: "Ирка беременна. Решила рожать. Даю тебе срок до конца недели, разберитесь с ней. Если нет, то я отправлю ее к тетке, в Саратов. А твоей ноги чтоб в части не было, понял?" Сверх всяких моих ожиданий, Ирка встретила меня холодно. Даже больше того, она практически спустила меня с лестницы, несмотря на изумление матери. Ушел я от нее злой, пил с мужиками два дня, правда, без баб обошлись. Я на них смотреть не мог, почему-то казалось, что они все беременные. А на третий день к вечеру проснулся, чувствую, надо мне ее увидеть. Пошел к ее дому, а она навстречу. Лицо у нее такое светлое, что ли, не понял я. Ну, я решил, что на свидание. Выследил ее. А только шла она в церковь. Пробыла там совсем немного, вроде по делу заходила. Как она ушла, и я туда со своей опухшей от трехдневного пьянства рожей. Пожалела меня тетечка, она там полы домывала, рассказала, что у девушки этой человек, очень ей дорогой, воюет где-то, так она за него молиться ходит. При людях стесняется, а после службы часто заходит, ей и батюшка разрешает. Оставшиеся дни, до срока, назначенного отцом, я провел на скамейке под ее окнами. На третий день она ко мне спустилась.
Вот только натуру свою разве переделаешь? Знаю, что люблю Ирку, и девчонок своих люблю, а только как был кобелем, так и остался. Она уж и уговаривала, и уходить от меня пробовала, и дрались первые годы, только заканчивались наши ссоры всегда одинаково. Я тащил ее в постель, а дальше наша семейная жизнь так и шла себе с переменным успехом. До прошлогоднего отдыха в Испании.
Стася поднялась с дивана и присела около огромной напольной вазы, в которую она поставила все розы, и стала их пересчитывать.
— Стась, ты чего? — удивился я.
Она махнула мне рукой, чтобы не мешал считать, и пробормотала:
— Примета такая есть.
Черт, какая же у нее фигурка! Я допил кофе одним глотком.
Она распрямилась.
— Семьдесят одна! — Я посмотрел на нее с ожиданием, она засмеялась: — Да просто положено нечетное число, а тут попробуй, посчитай.
