— А разве в городе нет больше магазинов, где торгуют одеждой для работающих беременных женщин? — спросил он.
— Есть, конечно. Но почему-то модельеры считают, что, как только женщина беременеет, она хочет одеваться по-детски — в платья с большими бантами, пышными рукавами и аппликациями. Модельеры не понимают, что и в таком положении женщина стремится оставаться сексуальной и привлекательной. Несмотря на то, что мы смотримся как мячики с приделанными к ним ногами.
Уголком глаза она увидела, что Ник выпрямился в своем шезлонге.
— Ты, должно быть, шутишь, — сказал он.
— Нет, ты сам как-нибудь присмотрись. Это просто ужас. Оборочки и бантики. Какие-то детские рисунки. Просторнейшие фланелевые ночные рубашки со стоячими воротниками.
— Я не это имею в виду. — Он поднял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Эмили задрожала, но не потому, что ей было холодно. — Ты прекрасна в своей беременности. Я очень счастлив, что ты... носишь моего ребенка.
Облегающие джинсы Ника ясно показывали, насколько он счастлив... Как только он пришел в себя после падения и... потерял память, казалось, самым главным для него в жизни стало затащить ее в постель.
Если бы она была женой в обычных обстоятельствах, может быть, такая настойчивость доставила бы ей только радость. Теперь же Эмили с ужасом представляла себе, что будет, когда к Нику вернется память и он поймет, что пытался заняться любовью с женщиной, которую иначе как «детка» никогда не называл.
Он будет вне себя от ярости. Или, что еще хуже, спятит от смеха.
Кончик его языка щекотал ее кожу. Черт подери! Она сидит тут с таким животом, а он заставляет ее чувствовать себя сексуально привлекательной и желанной. Его взгляд был нежным, любящим, заботливым... Но в его глазах сверкали искры горячего желания. Она узнала его с совершенно новой, незнакомой стороны... с такой, с которой никогда и не думала его узнать.
— Ник, — беспомощно прошептала Эмили, когда он встал на колени рядом с ней.
Он нежно погладил ее по животу, и она подумала, что не такой уж живот и большой. Просто слегка округлился... и Нику удобно класть на него сверху руку. И грудь ее... она сейчас была твердой и болезненной. Эмили так хотела, чтобы он припал к ней губами...
Ребенок. Он думает о ребенке.
Но ведь у него амнезия. Он сейчас просто играет роль. Потому что хочет верить в то, что вернулся к нормальной жизни.
И однако Эмили стремилась заглушить внутренний голос, который не переставал твердить, что Нику просто кажется, будто он хочет именно ее. На самом же деле это совсем не так...
