Но там, на рельсах, на рельсах, на шпалах, на шпалах, в несущемся поезде, с гудком паровоза, окликающего поля и леса, начинается взлет.
Он никогда не думал, что в ремесленном училище ему придется снова копать, разрыхлять, утрамбовывать землю то лопатой, а то и руками. Но эта земля была другой, чем та, к которой привык он с детства. Та, деревенская, лежащая под солнцем, зеленела по полям шелковистой озимью, шумела, волновалась в колосьях, цвела ромашками и незабудками, радовала всхожими кустиками картофеля, стрелками лука, — да мало ли что рождалось на ней, вселяя радость и надежду сельскому жителю. Та земля, даже вязкая и хлюпкая в бороздах, когда они выбирали «тошнотики», все равно запомнилась теплой, родной, матерински ласковой.
А эта земля была совершенно иной — от нее веяло жаром; то черная, то серая, казалось выброшенная из вулкана, она обладала фантастической силой покорять металл, который, протекая по ней ручейком огня, застывал, превращался в деталь машины.
На языке литейщиков эта земля, которую он сейчас приминал, называлась формовочным материалом, и одним из свойств, которым она должна была обладать, помимо пластичности, прочности, газопроницаемости, важнейшим считалась огнеупорность, то есть способность противостоять действию самых высоких температур. Юрий уже знал, что эта сила ее зависит от содержания чистого кварцевого песка с температурой плавления в 1710 градусов. А на вид всего лишь песок и глина с небольшими добавками торфа, мазута, опилок, каменноугольной пыли.
Между прочим, когда конструкторы корабля «Восток» будут искать способ возвращения космонавта на Землю, зная, что при входе в плотные слои атмосферы спускаемый аппарат разогреется до десятков тысяч градусов и окажется как бы в пламени плазмы, они предложат обмазать шар глиной, очень напоминающей эту «землю». И Юрий, увидев в иллюминатор бушующее пламя, наверняка вспомнит огненный цех, струи расплавленного металла, острый сернистый запах, оранжевые круги и звезды в глазах, когда, забывшись, снимал он темные свои очки.
Удивительно, судьба распорядилась так, что, сам того не ведая, будущий космонавт уже в детские годы как бы проходил проверку на прочность, и не будет преувеличением сказать — на огнеупорность.
А сейчас тяжелый и в чем-то однообразный труд. Они проходят практику в литейном цехе, овладевают своей профессией. Всю рабочую смену одно и то же — в жаре, в духоте, в пыли. Литейную форму, называемую опокой, надо набить смесью, эту смесь уплотнить трамбовкой, повернуть и так и сяк не один раз. К концу смены ломит плечи и руки, то и дело бегаешь к кранику — глотнуть воды, а завтра опять то же самое.
