Сторми снова закрыла глаза. Да, многое теперь изменилось, и, прежде всего, она сама. С тех пор, как вышла из комы.
Она тогда не все время провела на больничной койке. Она покинула стены лечебницы и собственное тело, чтобы оказаться… где-то еще.
Сторми не могла отделаться от ощущения, что обратно в свое тело она вернулась уже не одна. Вместе с ней пришла некая сущность. Возможно, это владелица того голоса, говорящего на неизвестном языке. Теперь они вместе обитали в одной телесной оболочке.
Максин забарабанила в окно со стороны водителя, и Сторми опустила стекло.
— Я в порядке, — заявила она.
— Что случилось? Сторми, ты потеряла сознание без видимых причин! Что с тобой?
— Ничего. Правда. Я… я просто заснула, вот и все.
Макс не поверила в подобное объяснение. Изучающе вглядываясь в лицо подруги, она вдруг удивленно вскрикнула:
— Сторми, что с твоими глазами?
— Что? Что с ними такое? — Девушка посмотрелась в зеркало заднего вида. Из его глубины на нее воззрилась незнакомка с угольно-черным взглядом. Постепенно цвет ее глаз изменился с черного на привычный ярко-голубой. Сторми подавила дрожь и снова повернулась к подруге, стараясь придать своему лицу непроницаемое выражение. — С моими глазами все в порядке, Макс. Наверно, солнечные лучи сыграли со мной злую шутку, — спокойно произнесла она.
Максин бросила на нее взгляд украдкой.
— Но…
Лу положил руку ей на плечо:
— Тут неподалеку есть закусочная. Наверное, нам стоит заехать туда, чтобы передохнуть.
— Отличная идея, — согласилась Максин, кивая Сторми. — Подвинься. Я поведу.
Сторми сочла за лучшее не спорить с подругой, особенно когда та была так обеспокоена. И она что-то видела. Сторми вообще удивлялась, что ей удавалось так долго скрывать свои странные симптомы от Безумной Макси — это было совсем нелегкой задачей. С ней уже несколько раз случались подобные происшествия: внезапное ослепление, затем непонятные вспышки света и невнятный шепот. Но до сегодняшнего дня она никогда не видела четких изображений людей и не слышала внятной речи, ни на иностранном, ни на ее родном языке. Что бы с ней ни происходило, ситуация явно ухудшалась. Черт побери, она никому не могла открыться, даже Макси. По крайней мере, до тех пор, пока не поймет, что же с ней творится — и что все это означает.
Она опустила солнцезащитный козырек и, снова посмотревшись в зеркало, с облегчением убедилась, что глаза ее привычного цвета.
Максин завела машину.
— Так ты расскажешь мне, что произошло?
