Пятница посмотрел на Искривленса, потом на меня. Я знала, как он любит «Урановую козу», и Искривленс тоже знал. В конце концов, в его распоряжении имелось личное дело Пятницы за все годы службы. Но Пятница не был заинтересован. Он не любил, когда его подталкивали, улещивали, запугивали или подкупали. Я не могла его винить — сама подобное ненавидела, а он все-таки мой сын.
— Думаете, меня можно купить? — бросил он наконец и вышел, ни сказав больше ни слова.
— Я догоню вас, — крикнула я им с Лондэном вслед.
Когда распашные двери с грохотом захлопнулись за ними, Искривленс обратился ко мне:
— Надо ли подчеркивать, как важно, чтобы Пятница как можно скорее поступил в Хроностражу? Он должен был подписать контракт еще три года назад и сейчас уже рассекать в потоке времени.
— Возможно, вам придется подождать еще немного, Темпор.
— В том-то и дело, — отозвался он, — что времени у нас мало.
— Я думала, в вашем распоряжении все время, сколько его есть.
Он взял меня под руку и отвел в уголок.
— Четверг… Можно называть вас Четверг?.. Мы столкнулись с серьезным кризисом во Временной промышленности, и, насколько я знаю, руководство Пятницы в нескольких триллионах кризис-циклов отсюда — единственное, на что мы можем рассчитывать. Его грубость на этом конце времени означает, что его рабочий стол на другом конце пуст.
— Но во времени всегда кризис, Темпор.
— Не такой. Это не кризис во времени — это кризис самого времени. Мы раздвигали границы времени вперед на протяжении триллионов и триллионов лет и чуть больше чем через четыре дня достигнем… Конца Времен.
— И это плохо, да?
Темпор рассмеялся.
— Разумеется, нет! Время должно где-то заканчиваться. Но проблема с самим механизмом, контролирующим то, как мы носились вокруг «здесь и сейчас» большую часть вечности.
— Что за проблема?
Он посмотрел направо и налево и понизил голос:
— Путешествия во времени еще не изобрели! А когда вся многомерная Вселенная, превратившись в гигантский шар перегретого газа, сожмется в точку размером с одну триллионную триллионной нейтрона, маловероятно, что изобретут вообще.
— Погодите, погодите… — сказала я, пытаясь уместить в голове последний кусок информации. — Во всей этой затее с путешествиями во времени очень мало логики, но у вас должны быть машины, обеспечивающие вам возможность перемещаться сквозь время.
— Конечно, но мы понятия не имеем, как они работают, кто их построил и когда. У нас вся отрасль работала на том, что мы называем «ретродефицитной технологией». Мы использовали технологию сейчас, исходя из предположения, что она будет изобретена в будущем. То же самое мы делали с гравиметро в пятидесятых и с микрочипами десять лет назад — ни то ни другое не будет изобретено на протяжении более десяти тысяч лет, но нам удобнее иметь их сейчас.
