Вернувшись к себе за стол, заполнив энное количество бумаг и получив информацию по энному количеству дел, я пододвинула к себе направление Четверг-5, заполнила его и, прежде чем подписать, поставила галочку в графе «неудовлетворительно». Сложила его вчетверо, сунула в конверт и, с минуту поколебавшись, положила в итоге в верхний ящик стола.
Я взглянула на часы. Пора домой. Я подошла к Четверг-5, стоявшей с закрытыми глазами на одной ноге.
— Завтра в то же время?
Она открыла глаза и уставилась на меня. То же чувство я испытывала, глядя дома в зеркало. Вся эта сентиментальная лабуда в духе нью-эйдж была совершенно нематериальна. Четверг-5 была мной, но такой мной, какой я могла бы стать, если бы в свое время не пошла ни в полицию, ни в армию, ни в ТИПА, ни в беллетрицию. Возможно, я не стала бы ни на гран счастливее, установи я связь с той стороной меня, которой являлась она, но уж точно стала бы куда спокойнее и гораздо здоровее.
— Вы серьезно?
— Иначе не говорила бы. Но запомни одно: кофе и булочка с беконом.
Она улыбнулась.
— Хорошо. Кофе и булочка с беконом. — Она протянула мне бумажный пакет. — Это вам.
Я заглянула внутрь. Там лежал вязаный чехол для Пиквик, белый с синим, законченный.
— Здорово, — пробормотала я, с завистью глядя на ровные рядочки. — Спасибо те…
Но она исчезла. Я вышла по коридору наружу и выудила из сумки Путеводитель, нашла страницу с описанием моего кабинета в «Коврах» и вчиталась. Спустя несколько строчек в воздухе резко похолодало, раздался звук мнущегося целлофана, и я снова оказалась в своем кабинетике с пересохшим ртом и такой жаждой, что едва не хлопнулась в обморок. Для таких случаев я держала наготове полный кувшин, так что следующие десять минут провела, заливая в себя воду и глубоко дыша.
Мы с Лондэном часто заговаривали об этом, но четвертого так и не завели. Когда появилась Дженни, мне уже минуло сорок два, и я решила, что хватит. На момент нашей последней попытки засунуть Пятницу в Академию Времени ему, старшему, было шестнадцать, Вторник тринадцать и Дженни, младшей, десять. Я наотрез отказалась называть Дженни в честь дня недели, рассудив, что хоть один из нас должен, пусть отдаленно, напоминать нормального человека.
Ко Вторник в школу я приехала без десяти четыре и стала терпеливо ждать под дверью кабинета математики. Моя дочь всю жизнь демонстрировала необычайные способности к этому предмету, но впервые получила известность в девять лет. Она забрела в кабинет алгебры, где занимались шестиклассники, и, обнаружив написанное на доске уравнение, приняла его за домашнее задание. А это оказалась последняя теорема Ферма, которую учитель математики написал, желая показать классу, как простое уравнение может не иметь решения. Загвоздка в том, что Вторник нашла решение, тем самым сделав невыполнимость уравнения одновременно избыточной и ложной.
