— Она не спрашивает твоего мнения, — возразила Четверг-5.
— Именно, — вставила я, — и некоторым людям нравится техника. За мной!
Я открыла стрельчатую дубовую дверь, ведущую из машинного зала в административную часть Главного текстораспределительного управления, лабиринт каменных коридоров, освещенных воткнутыми в стены пылающими факелами. Невыносимо мрачно, зато экономично — часть незаконченного готического романа, по образу которого было организовано все ГТУ. Как только дверь закрылась, шум из главного машинного зала разом стих.
— Я просто пыталась объяснить, как мы узнаем о сюжетных изменениях. По большей части аномалии оказываются всего лишь ошибками чтения, или ленивый читатель пропустил кусок, но проверять приходится все, на всякий случай.
— Я могла сходить на эту экскурсию по ГТУ за двадцать шиллингов и в более приятной компании, — сказала Четверг-1–4, пристально глядя на Четверг-5.
— А мне интересно, мэм.
— Зануда.
— Шлюха.
— Как ты меня назвала?
— Эй! — гаркнула я. — Прекратить!
— Она первая начала, — сказала Четверг-1–4.
— Меня не волнует, кто начал. Будете продолжать в том же духе — уволю обеих.
Они умолкли, и мы двинулись по гулким коридорам мимо бесконечных дубовых дверей, ведущих в отделы, имевшие отношение к какой-нибудь текстуальной деятельности вроде значения слов, лицензирования идей или контроля за граммазитами.
— Сложность с фортепиано, — начала я, — заключается в том, что их не хватает. Множество народу в Книгомирье играет на них, они часто появляются в сюжете и нередко используются в качестве фабульных устройств. Однако по непостижимой причине, которую никто не может как следует объяснить, на все Книгомирье их всего пятнадцать штук.
— Пятнадцать? — переспросила Четверг-1–4, недовольно тащившаяся позади. — Тогда как они справляются?
— С большим трудом. Смотрите.
Я открыла одну из выходящих в коридор дверей. Комната за ней сильно напоминала кабинет психоаналитика с множеством книжных полок и дипломами на стене. Там имелись письменный стол, два стула и кушетка. На стульях сидели двое: один из них, судя по бороде и трубке, явно был психоаналитиком, а второй, отчаянно нервничавший, — пациентом.
— Итак, господи пациент, — начал психоаналитик, — что я могу для вас сделать?
— Ну, доктор, — печально пробормотал пациент, — я продолжаю думать, что я собака.
— Понимаю. И давно это у вас?
— С тех пор, как я был щенком.
— Извините, — вклинилась я, — мы ищем Фортепианный отдел.
