— Где моя дочь, Киттридж?
Джеред поднял глаза, и улыбка, которой он очаровывал юную мисс, померкла при виде тещи. Он выпрямился, возвышаясь над ней, но Елена привыкла к такому поведению мужчин, особенно тех, кого застали за недостойными поступками. А флирт с другой женщиной в отсутствие ее дочери определенно было нарушением всех моральных норм.
— Моя жена не приглашена, мадам.
Елена едва сдержала желание ударить его по лбу веером. Ей совсем не понравилась ухмылка в глазах Киттриджа. Это был не совсем вызов, но совершенно точно и не сожаление.
— Я не позволю причинить ей боль, Киттридж. Ведите себя достойно.
Он улыбнулся ей, и на мгновение Елена подумала, что в его глазах действительно промелькнула насмешка. Но она исчезла слишком быстро, чтобы быть уверенной.
— Мадам, ваша дочь — моя жена. Я не обязан отчитываться перед вами за мои действия. Или ее.
— Можете так поступать с другой женщиной, Киттридж, но не с Тессой. Я слишком хорошо знаю ее. Она не уступит.
— Черта, которую ваша дочь, похоже, унаследовала от вас, мадам. — Он поклонился и снова выпрямился. Слишком уж он красив, подумала Елена. В нем было что-то, что трудно было не распознать: мужское обаяние. — Мне передать Тессе от вас привет? Или лучше воздержаться и не сообщать ей, что ее матушка отчитывала меня на публике?
Его насмешка заставила Елену замолчать. Знает ли он, что, если заговорит об их встрече, Тесса будет в ярости?
— Скажите ей, Киттридж. У меня скорее всего будут свои версии.
Они посмотрели друг другу в глаза — теща и зять. Ни один из них не сомневался, что битва началась.
— Чарлз, это выглядит по-идиотски.
— Ну а как еще ты собираешься заглушить звук?
— Ну, я не думаю, Дуглас, что разбойники с большой дороги закутывают копыта своих лошадей черным ватином. Как будто эта чертова коняга в трауре. — Все три лошади были привязаны к дереву в ожидании прибытия оставшихся из их группы.
— Вы оба заткнетесь наконец? Ваше нытье перебудит всех вокруг, а тогда все усилия Киттриджа пойдут прахом.
— Не понимаю, почему ему просто не одолжить мне денег. — Голос Эдриана был не столько меланхоличным, сколько раздраженным.
— Ты знаешь, что Киттридж не одалживает деньги.
— Но зачем тогда, черт возьми, он хочет ограбить карету? Нас же всех могут пристрелить из-за него.
— Эдриан, почему Киттридж вообще чем-то занимается? Потому что он никогда не делал этого раньше. Потому что ему нравится опасность.
— Я бы предпочел, чтобы он дал мне две тысячи фунтов. Я мог бы провести это время за карточными столами, возвращая назад свой капитал, вместо того чтобы торчать здесь посреди ночи. Тут чертовски сыро.
