– Наверное, горы мусора смягчили падение.
– Здесь есть крысы?
– При таких химикатах, думаю, нет. Или это будут крысы-мутанты. Сможешь встать? – спросил вдруг Никита.
– Для чего?
– Перегрызу веревки у тебя на руках. Не будем же мы безропотно ждать смерти?
Акробатический этюд – это не любимый конек Аксиньи, но ценой неимоверных усилий он у нее получился. И вот она уже стояла, прижавшись к стенке, чтобы не упасть. Она ощутила горячее дыхание Никиты на руках, а потом и работу его языка и зубов.
– Ой!
– Что?
– Ты меня укусил!
– Извини... практика-то небольшая, да и веревки очень плотно закручены. Или я мутирую в крысу-людоеда.
– Ты щекочешь меня! – внезапно засмеялась Аксинья. – Ты лижешь мне запястья! Это очень щекотно!
– Я не лижу тебе их специально! Я пытаюсь ухватить веревку! Аксинья, не дергайся! – заразился ее смехом Никита.
– Мы как два идиота! Ой, не могу сосредоточиться...
После долгих мучений с перерывом на «идиотский» смех и вопли: «Мне больно! Ты кусаешься!», «Не дергайся!» Никите удалось освободить Асины запястья.
– Ух, наконец-то,– рухнула она на пол и принялась разминать кисти. Затем освободила ноги и посмотрела на Никиту. – Ну? Развязать тебя? Или тебе все равно, в каком состоянии умирать?
– Шутница... – буркнул он.
Асе пришлось повозиться с веревками: она боялась задеть ржавую палку, торчащую из его бока.
– Все... а теперь я постараюсь снять тебя с крючка, – провозгласила она, стараясь не думать, как это сделает.
– А ты – смелая девушка, – пробормотал он, стискивая зубы. – Но с развязанными руками, опираясь на локти, я сам справлюсь. Ты отойди немного, боюсь заплакать как девчонка.
– Я помогу...
– Нет! – Никита был непреклонен.
Аксинья осторожно отошла и тут же содрогнулась от глухого крика и ужасно неприятного, хлюпающего звука. Она обернулась и увидела Никиту, абсолютно бледного, свернувшегося на полу калачиком и сжимающего бок руками.
Ася кинулась к нему:
– Никита, ты жив? Никита, что с тобой? Отзовись! Скажи что-нибудь...
– Черт, так больно... Но уже все, отпускает... Чего разволновалась-то?
– А вдруг бы ты умер? Думаешь, охота здесь одной торчать-то?.. Все – живой человек!
– Ну спасибо, – усмехнулся он.
– Пока не за что. А вот сейчас я сниму футболку и перевяжу тебя... Не знаю, что там у тебя задето или не задето, но повязка совсем не помешает.
Сказано – сделано! Аксинья, высунув язык, сняла лыжную куртку, стащила футболку и очень неуклюже, но плотно прижала ткань к зияющей дыре у него в боку.
