Не успели отец с дочерью сесть за стол, как приехала Тамара. Вблизи она выглядела еще хуже, чем издалека. Веки припухли и покраснели, глаза просто кричали окружающему миру, что очень долго и горько плакали. У Тамары к тому же была очень тонкая, чувствительная кожа, на которой просвечивала каждая венка. Вообще, она производила впечатление невинной, почти святой, трогательно-красивой девушки, которую хотелось оберегать, защищать и любить.
Василиса в общем-то понимала отца: Тамара с ее женственностью и нежностью способна вызвать сильные чувства. Но все равно сейчас Васе хотелось ударить ее по лицу – мачеха казалась ей обманщицей и дрянной девкой. Наверное, потому, что неверная супруга так мучила ее отца.
– Томочка, как съездила? – засуетился Николай Сергеевич.
– Отлично, – совсем не «отличным» тоном ответила та, здороваясь с Василисой.
«Как бы я хотела знать, о чем ты умоляла Кирилла Юрьевича Лаврикова в придорожном кафе... Есть мысль, что просила разыскать слинявшего любовничка, – подумала Вася. – Но вряд ли Лавров пойдет на это. Он выглядел весьма непреклонным, поэтому Тома и вернулась такая расстроенная».
– Встретилась с подружкой? – спросил все так же заискивающе отец.
«Вот она что ему наплела – про встречу с подружкой. Оригинально...» – хмыкнула про себя Василиса.
– Нет, не встретилась, – отвела глаза Тамара, – подружка заболела.
«Да нет, вид у Кирилла был очень даже здоровый», – отметила про себя Вася.
– Может, колбаски? Томочка, ты совсем ничего не ешь! – беспокоился Николай Сергеевич.
– Не хочу. Извините, но я желаю побыть одна, – сквозь зубы процедила Тамара и поднялась к себе на второй этаж.
Василиса больше не могла наблюдать за тем, как отец расточает «телячьи нежности» совершенно недостойной женщине, и, распрощавшись с родителем, покинула дачу. На душе у нее скребли кошки, домой ехать не хотелось, и машина как бы сама направилась к офису детективного агентства Лаврикова. Василиса никак не могла успокоиться и взять себя в руки, ее шокировал обман, и она хотела выяснить все до конца.
