"А ты задним ходом подымайся, все легче будет, - рекомендовал Владимир Григорьевич, - другое передаточное число".
Сосед не обижался. Старый "опель" научил его смирению, и взгляд у парнишки был не по годам кроткий.
Он смотрел на "адмирал", и машина, наверное, казалась ему ракетой.
Никому никогда не доверял Владимир Григорьевич руль, не мог, но на этот раз не выдержал. Какая-то смесь сострадания и хвастливой гордыни заставила его вдруг сказать:
"Ну что, хочешь прокатиться?"
Парнишка недоумевающе уставился на него. Слова не укладывались в его понимание. Разве в рай приглашают?
"Садись за руль", - сказал Владимир Григорьевич, отжимая губку.
"Я?" - глупо переспросил парнишка. Рот его остался открытым.
"Не я же".
Медленно, не веря своему счастью, как во сне, сосед отворил дверцу, зачем-то отряхнул рукой брюки, сел за руль, торжественно нахмурился и нажал на стартер. Мощный мотор заурчал ровно и ожидающе.
"Только осторожненько, ладно?" - сказал Владимир Григорьевич, наслаждаясь восторгом соседа и вместе с тем жалея о своем легкомысленном предложении. И кто его за язык тянул?..
Сосед не слышал его. Он существовал в другом измерении. Он чуть прибавил газ, и на лице его появилось выражение экстаза. Если бы в этот момент его спросили, как он представляет себе рай, он и не подумал бы о нимбах и арфах. "Рай, сказал бы наверняка он, - это когда моторы в шесть горшков работают так, словно признаются шепотом в любви".
Жил тогда Владимир Григорьевич в переулочке у Покровских ворот. Двор был узкий, переулочек еще уже, и он вдруг забеспокоился, как сосед выедет.
"Осторожно!" - крикнул он.
"Лады", - пробормотал парень, включил первую передачу и прибавил газ. Мотор взревел, машина вздрогнула, буквально выпрыгнула из двора, раздался отчаянный визг тормозов, и "опель" замер, едва не врезавшись в стену противоположного дома.
"Ты что-о? - заорал Владимир Григорьевич и бросился к машине. Сердце его колотилось. - Рехнулся, что ли?"
Сосед открыл дверцу. Он был белый, как стена дома, в которую он почти уткнулся. Губы его тряслись.
"Да я... - Он с трудом проглотил слюну. - Я... я же чуть-чуть прижал..."
"Чуть-чуть", - передразнил его Владимир Григорьевич, счастливый от того, что машина была цела.
"Вы ж знаете.,. Я на своей газую, газую, пока раскочегарю старушку, а тут... еле прижал, а она... как тигр..."
"Ладно, тигр, объедь квартал, только не прыгай",
А почему вдруг выплыл из памяти темноватый узкий дворик у Покровских ворот? А, вот по какой ассоциации: чувствовал себя сейчас Владимир Григорьевич, наверное, так же, как тот испуганный парнишка, пересевший из своей дряхлой коробочки в мощный аппарат. И правда: то шаркал, держась за стены, а то спускается по лестнице эдаким фертом. Хоть не опирайся на палочку, а верти ее в руке опереточным бонвиваном: "без женщин нет на свете жизни, нет..."
