– А ты философ, – сказала Рысь смягчившимся голосом, но было непонятно, осуждают его, или наоборот. – А зачем ты новичком прикидываешься?
– Я!? Прикидываюсь!? – Алекс потерял дар речи.
– Ага. Не я же, – её просветлённая оптика с радужным отливом искрилась лукавством.
– Много будешь знать, скоро... скоро целлюлит заработаешь!
– Ага, я же говорила, что грубишь, – с удовлетворением сказала Рысь.
– А чего ты цепляешься ко мне? – возмутился Алекс.
– Я цепляюсь? Ещё скажи, что вешаюсь на тебя! Больно надо...
Алекс надуто молчал, в голове у него не было ни мыслей, ни слов – одно сплошное возмущение.
– Я к нему как к человеку, а он грубит, оскорбляет, обзывается...
– Я обзываюсь!? – Алекс привскочил. – Да ты знаешь, кто ты после этого!?
– Ругаетесь? – спросил, неслышно возвратившийся Джон-«мангуст». – Ну, как тут у нас обстановочка? Боевая?
– Боевая, – сказала Вика, и дрон её окаменел в позе сфинкса.
– Ну, что? Иди, обедай, – сказал Джон Алексу, – а я подежурю...
Алекс скинул обруч и швырнул перчатки в монитор компьютера. Резко встал из-за рабочего стола и, пиная на ходу мебель, устремился на кухню. Наливая себе морсу, плеснул через верх на стол. Ч-чёрт! Вот... ведьма! Развела, как кролика. Что я ей сделал? Он, торопливо, выпил морс. Пристала, как репей. Кошка... серая.
Он открыл холодильник, тоскливо посмотрел на засохшую корку сыра, затем достал из морозилки брикет сливочного масла и пакет с окорочками. Окорочки он положил в раковину, оттаивать, а от масла отскрёб ножом ломкую стружку на черствую корку хлеба. Пока закипал чайник, он растёр перемороженное масло по краюхе, и посыпал его немного солью, а затем слегка поперчил.
«Ладно, успокоились. Я что, с девчонками ругаться на Остров прибыл, или спецзадание выполнять и дрона своего выручать?» Чайник закипел и выключился. Алекс заварил из двух пакетиков кружку крепкого чая, насыпал в него три полных ложечки сахара и с хрустом стал грызть чёрствый хлеб с маслом.
«Вот, балаболка. Новичком прикидываешься... Да сама-то... Оп-па-на. Он перестал жевать. Это, что это было?» Он медленно задвигал челюстями, отпил чаю, глядя невидящим взором в кухонное окно. «Это меня раскрыли, что ли? Уже? Так быстро? И кто – какая-то... деваха, с рысьими замашками? И что же мне теперь делать?»
В детективных фильмах, в таких случаях, свидетелей ликвидируют. Мысль пришлась ему по душе, и он в подробностях представил себе несколько заманчивых методов ликвидации. И в подробностях не стеснялся.
