Канцлер был сильно удручен результатами моей аудиенции, но продолжал настаивать, вместе с министром иностранных дел господином фон Яговом, чтобы я все же провел свою пресс-конференцию. Между прочим, я рассказал Ягову о своей встрече на борту парохода «Нордам» с таинственным англичанином, но он ясно дал мне понять, что время было совершенно неподходящим для обсуждения таких идей. Однажды утром Бетман-Гольвег прислал мне записку с извещением, что пресс-конференция должна состояться на следующий день в 6 часов вечера в одном из внутренних помещений Рейхстага и что он запросил у Фалькенгайна согласия на мое в ней участие. Через два часа после этого я получил из военного министерства один из их знаменитых синих конвертов со срочным приказом: «Вам надлежит выехать в течение двадцати четырех часов на Западный фронт и явиться по прибытии в 93-й запасный пехотный полк 4-й гвардейской пехотной дивизии для продолжения службы в должности батальонного командира».
Вероятно, Верховное командование военно-морского флота сочло это наилучшим выходом из создавшегося положения. Если бы нам удалось дать германской прессе ясную картину сложившейся ситуации, мы наверняка могли бы добиться многого. Но Верховное командование, без сомнения, с удовольствием избавилось от самоуверенного младшего офицера, сочтя, что от меня будет гораздо больше проку в полку. Я подготовил свое полевое снаряжение и в требуемый срок выехал на место новой службы.
Моя вовлеченность в американские дела имела два продолжения. Когда в 1917 году я находился во Фландрии, то получил однажды из Генерального штаба требование составить записку по поводу возможности формирования Соединенными Штатами экспедиционных сил в случае, если кампания с применением подводных лодок приведет к объявлению войны. Общее убеждение там было, по-видимому, таково, что ресурсы американской армии мирного времени не позволяют за короткое время сделать ничего подобного. В своей записке я в максимально допустимых по силе выражениях утверждал обратное, однако сомневаюсь, что она произвела хоть сколько-нибудь ощутимый эффект. Мое второе вмешательство в эти вопросы было связано с просьбой министерства иностранных дел прокомментировать их план заключения соглашения с Мексикой для совместного нападения на южные границы Соединенных Штатов. Я отлично знал, что общая слабость и анархия, царившая в Мексике, делали подобные схемы нереальными, и весьма убедительно написал об этом. И вновь на мое мнение не обратили никакого внимания, в противном случае знаменитая телеграмма Циммермана не была бы отправлена или, по крайней мере, не была бы перехвачена. Следует напомнить, что послание, подписанное заместителем министра иностранных дел Циммерманом, должно было положить начало этому абсурдному проекту. Оно было перехвачено и расшифровано британцами, и его содержание замелькало на первых страницах всех издаваемых в странах Антанты газет. Его перехват был, без сомнения, великолепным достижением разведки и нанес нам непоправимый ущерб.
