.
Аргументы теологов и других проповедников
нравственности, -- порой елейные, порой ядовитые,
-- совершенно непригодны для борьбы с этой
программой. Большинство авторов, посвятивших
себя проблемам половой жизни, исповедовали
монашеские и аскетические идеалы. Для них
сексуальный инстинкт есть абсолютное зло,
чувственность есть грех, сладострастие есть дар
дьявола и даже думать о таких вещах
безнравственно. От наших склонностей и
ценностных предпочтений зависит, принять ли это
осуждение сексуального инстинкта. С научной
точки зрения попытки моралистов заклеймить или
оправдать эту сферу жизни -- потерянный труд.
Нельзя навязать науке роль судьи и ценителя, не
выходя за границы научного метода: он пригоден
для выбора средств, адекватных поставленным
целям, но не может быть использован для
относительной оценки самих целей. При
столкновении с этическими проблемами ученому
следовало бы указать, что, начав с отрицания
сексуального инстинкта как чего-то скверного, мы
лишаемся возможности в дальнейшем выражать в
зависимости от условий свою моральную
терпимость или одобрение половому акту. Убогая
софистика породила распространенное суждение,
согласно которому чувственное удовольствие,
извлекаемое из полового акта, пагубно, но
надлежащее выполнение debitum conjugate [104] ради
рождения наследников вполне морально. Брачная
связь всегда чувственна; ни один младенец не был
еще зачат из законопослушного понимания того,
что государству нужны новые рекруты и
налогоплательщики. Чтобы быть вполне логичной,
этическая система, покрывшая стыдом акт
размножения, должна была бы призывать к полному и
безусловному воздержанию. Если мы не хотим
прекращения жизни, нам не следовало бы называть
источник ее обновления сосудом зла. Ничто не
отравило нравы современного общества больше, чем
этическая система, которая, избегая
последовательного порицания и
последовательного оправдания, затуманивает
различия между добром и злом и делает зло
невероятно притягательным. Она больше, чем
что-либо другое, повинна в бессильных колебаниях
современного человека в вопросах половой морали
и не способна должным образом оценить громадные
проблемы в отношениях между полами.
Ясно, что в жизни мужчины секс играет меньшую
роль, чем в жизни женщины. Удовлетворение
приносит ему расслабление и душевный покой. Но
для женщины здесь начало бремени материнства. Ее
судьба полностью предопределена тем, что связано
с полом; в мужской жизни это только эпизод. Сколь
бы напряженно и полно он ни отдавался любви,
сколько бы ни взвалил на себя ради женщины, он
всегда остается над сексом. Даже женщины
начинают, в конце концов, презирать мужчину,
всецело поглощенного сексом. Но женщина обречена
на то, чтобы исчерпать себя в любви и материнстве,
в служении сексуальному инстинкту. Для мужчины
порой нелегко под давлением профессиональных
тревог сохранить внутреннюю свободу и развить
свою личность, но сексуальная жизнь здесь не
является главным препятствием. Для личности
женщины, однако, главная опасность лежит именно в
области секса.
