– Не пей много. Завтра мальчика в армию провожать пойдём. В дорогу ему и положить нечего, кроме как колбасы и консервов с бородинским хлебом, а если бы мы жили дома, то я ему и творожку с маслицем намешала свойским и гуся затомила и мяска сушеного и тушеного в русской печи сделала.
– Ты считаешь, что мы не дома живём? – обрадовался Виктор Иванович. Он позволил себе дерябнуть, когда Катя диплом защитила от своих преподавателей. И то символического вина – шампанского. Он мог и ведро выпить. Детское. Красное из пластмассы, но не пил – не хотел Другие его товарищи по цеху сборочному всегда хотят, просто огнём сварочным ярко горят, когда видят водку в бутылке или аванса в руке. У Бабушкиных водка месяцами стояла открытой и часто прокисала, если Катя вовремя компресс кому-нибудь не сделает, а то просто выльет в раковину на кухне, если никого рядом нет. А чаще соседке отдавала для лечения мужа.
– Детей везёшь в холодном трамвае. На остановках дождиком мочит, если без зонтика он начнётся. Ночью окошко не открыть. Дым от заводов дышать детям не дает, как следует. Какое у них будет после такого загазованного явления здоровье? Только больничное здоровье приобретут. …То и хочу сказать, что нужно широко подумать, чтобы не сделать ошибки. Я подумала, а ты прирос к этому жалкому муравьёшнику и дальше своего завода не хочешь вперёд посмотреть, о детском будущем подумать головой, а не дипломом.
– Ты чего разводишь философию на мелком месте. Говори ясно, что тебе надо.
– Уеду от тебя с детьми, о которых тебе нет никакого желания заботу иметь.
– Давно это тебя осенило? Я. – хоть сейчас соберусь. – Обрадовалась Катя, как будто по денежно-вещевой лотерее холодильник выиграла второй. Что тут было. Форменное объяснение в любви – родным уголкам и сельским лугам, густо покрытым коровами и овцами, а также травой и картошкой, с жаворонками в чистом бездымном небе.
Поговорили Кабушкины и на том и сели. Сказала профсоюзная тётя, что скоро очередь будет к квартирным ордерам приближаться, хотя и двигалась она со странной скоростью. Просто какая-то третья космическая скорость, но наоборот. Вы можете представить себе скорость, при которой условный предмет почти не движется в пространстве. Дело в том, что единица времени очень и даже очень велика. Километр в год. Или миллиметр в пятилетку. Вот такая скорость была на квартиру в городской очереди рабочих завода.
Другие люди получают квартиры систематически, почти каждый год меняют и разменивают, отделяя детей, которые взрослыми получаются годам к двадцати и сорока. Новоселья проводят в кругу соседей и друзей-приятелей. У Кабушкиных только намёк был на получение ордера. Им бы задуматься. Отчего очередь у них так ползёт на коленках. Из других цехов токари и фрезеровщики, стоявшие на десять и двадцать номеров дальше Кабушкиных, но получившие приличное семейное жизненно-полезное пространство, а у них всё тридцать первая очередь, хоть пятнадцать лет назад была сороковой.
