Со мной было то же самое, пока не узнал, что у нас равенство лишь на бумаге, у нас только возможности одинаковые. Я, как и вы, могу стать кем угодно, но мне это не нужно. Кем угодно я не хочу. Не нравится мне быть водителем трамвая. Не могу переносить качки и железного скрежета. С детства я знал, что могу быть выбранным туда, куда никто не хочет. Выпускать, скажем, стенную газету в классе.
Когда подрос, научился голосовать на выборах. Кто-то помнит, что народ изъявлял свою волю, шел на выборы, как на праздник. Потому что в буфете продавали что-то вкусное и редкое. Я всегда чувствовал себя Адамом, придя на избирательный участок. Адам, кто не знает, первый человек, имевший прописку в саду. Садоводом, возможно, был первым. Этот садовод выбрал себе в жены девчонку без пупка по имени Ева. Всё время называл: «ты моя разъединственная». Она ему, хотя и доводилась родственницей, так как из ребра его собственного произведена на свет. Он бы мог еще одно ребро в дело пустить, попросил бы кого надо. Ева постоянно проводила ревизию ребёр. Пересчитывала. При таком народном контроле никакой второй «единственной» быть не могло.
Это потом я говорил жене, что не виноват в том, что на собрании задержался. А с другой стороны, каким путём мне узнать, что ты самая лучшая в мире, самая расчудесная. Сейчас это проще, а тогда. Жил я себе, как и многие другие, читал газеты, слушал радио и в телевизор смотрел, если его мне жена разрешала включить.
Всё понимал, всё знал, не случись со мной вот что: мне, как не очень здоровому человеку, у которого из – за неправильного содержания: плохой еды и вредного питья, в почках что-то отложилось лишнее. Мне каждый год давали путёвку в целебный санаторий, чтобы это лишнее покидало мой организм, а потом вновь восстанавливалось, так как еда у меня осталась прежней, а вода в колодце всё ещё оставалась жидкой. Вот пять лет езжу в санаторий, чтобы стать хоть на время здоровым гражданином родной родины.
Доктор с первого моего приезда понял, отчего мои почки стали ерундить, и строго сказал, словно заповедь прочитал: «Не пей. Водку можешь, самогон, как экологически чистый продукт, тоже годится, а воду ни под какими пытками». Я – совсем не дурак, понял, что в воде содержатся много разной дряни, которая моим организмом не выводится, а остаётся во мне. У Пёрышкина, у его жены это не задерживается, дети не страдают пока ни мои, ни наших соседей. Но другие селяне маются внутренними органами.
