– Аня, у нас маленькая семья. Ты варишь и выливаешь на помойку прекрасные щи и рассольники. Так должно быть? Нет. Нужно варить столько, сколько мы сможем съесть. У нас нет хозяйства. Собаки с удовольствием могли бы питаться мясными рулетами, отбивными котлетами. Ну, нет сил столько съедать. Ты это можешь понять, что порция должна быть реальной. Тебя учили, как готовить и что, но забыли сказать, что один человек не может, есть за пятерых. И не должен. Согласись и пойми. …Я люблю тебя. Не стоит обижаться, если я не могу съесть за раз кастрюльку плова.
– Ну, ведь вкусно, – сказала Аня, вытирая глаза. – Теперь я поняла, что у меня завелась помощница. Я уступлю. Я уеду к маме. Она поймёт меня.
– Не говори глупости. Какая помощница? Ты стройненькая, а я не влезаю ни в одни брюки, у меня нет рубах. Ты почему себя не кормишь? Не раскармливаешь, так сказать, а на мне отыгрываешься?
– Я не отыгрываюсь, я забочусь, я стараюсь, а ты не понимаешь.
– Понимаю. Разве любовь заключается в том, чтобы закормить человека до смерти. У меня начнётся ожирение, потом диабет, потом сердечнососудистые, в конце концов, ты станешь молодой вдовой. Пожалуйста. Я люблю тебя и буду, есть, доказывая свои чувства. Вари двадцать литров компота, десять литров супа, жарь две сковородки мяса или котлет, вари пельменей сорок штук, а не двенадцать. Я должен сдохнуть, но доказать свою любовь. Так трудно понять, что жизнь совместная состоит не только из обжорства… Две порции!!! А не десять
– Конечно, я дура. Ничего не понимаю. Не думала, что такая у меня будет жизнь. Считала, что ты будешь меня уважать, а ты… Толстокожий…
Иван ничего не мог понять, отчего так получается в его отношениях с любимой Анечкой. Она считает, что обязан всё съедать, но есть предел человеческим возможностям. Не хочет с этим считаться. Ешь, и всё. Куда есть, если надеть нечего. Живот скоро через ремень начнёт переваливаться. Как ей объяснить, что количество приготовленных порций должны соответствовать количеству едоков. Ну, не тупая. Должна понять, что готовить, а потом выбрасывать, обижаясь при этом на невнимание, это перевод денег, перевод продуктов. Не понимает, не хочет понять. Как жить дальше? Не давать деньги на продукты. Покупать самому.
Неделю Аня не разговаривала, спала на диване, но каждое утро продолжала, как автомат, как заведённая, просыпаться в шесть и жарить, парить, тушить. Количество пищи немного, но сократилось. Иван, молча, ел. Назло растолстею. Пусть видит, что она сделала с человеком. Пусть любуется на произведение своих ручонок. Это какая-то пытка. Это форменное кулинарное издевательство.
