Приятели хотели перейти улицу, но дорогу им преградила шумная процессия.
По улице шел слон. Клоун, стоя на его спине, жонглировал тарелками. Слон вез тележку, на которой акробаты построили пирамиду. На следующей тележке был закреплен огромный щит с надписью: «Гастроли одну неделю! Труппа проездом в Варшаву! Спешите! Только одна неделя!»
За цирком бежали мальчишки.
— Я в детстве тоже хотел стать артистом, — сказал Алексей. — Даже научился показывать фокусы.
Бравин и Наташа устали пикироваться, молчали, подыскивая какой-нибудь предлог для разговора, когда из-за угла вышла группа пограничников во главе с прапорщиком Сергеем Грузинцевым.
— Товарищ капитан, — увидев Бравина, Грузинцев вытянулся, — находящиеся в увольнении следуют в кино...
— Отставить, — Бравин повернулся к Наташе: — Извини. — Он взглянул на солдат, которые торопливо оправляли форму, незаметно бросали сигареты: — Сергей, следуют корабли, вы — идете. И идете не как пограничники...
— Построиться! — скомандовал Трофимов.
— Не надо строем, Василий, — спокойно ответил Бравин. — Надо идти так, чтобы на вас приятно было смотреть. Всего хорошего.
— До свидания, товарищ капитан.
— До свидания, до свидания.
Солдаты сделали несколько шагов, Бравин скомандовал:
— Отставить!
Солдаты остановились и повернулись. На том месте, с которого они сошли, валялись окурки и семечки.
— Эх вы, пограничники, — Бравин повернулся и пошел догонять Наташу.
Солдаты подбирали мусор с тротуара.
— Осторожно! Отпечатки пальцев! — сказал Трофимов, переждал смех и добавил: — А наш капитан, — он щелкнул себя по горлу.
Грузинцев взял товарища за плечо.
— Сергей! — Трофимов прижал руки к груди. — Пахнет от него, а не от меня.
— Да хоть бы он при тебе из горла хватил. Как клятву запомни: капитан Бравин лучший офицер на границе.
Мать Наташи Мария Григорьевна выглядела моложе своих сорока пяти лет, и женщин можно было принять за сестер. По комнате были разбросаны кофточки, платья, туфли; на диване лежал раскрытый чемодан. Женщины рассматривали привезенные Наташей подарки, Бравин сидел за столом и разглядывал открытки с видами Парижа и Рима.
— Ты представляешь, Олег, — говорила Мария Григорьевна, примеряя туфли, — дочь два дня не давала мне заглянуть в чемодан... Тебя ждала, — она прошлась по комнате, пританцовывая. — Снова носим шпильки?
Наташа подошла к мужу и набросила ему на плечи кожаную куртку. Бравин прижался щекой к руке жены, продолжая рассматривать открытки, сказал:
