Вторым документом, который парламентский секретарь показал Акидзуки, был текст запроса правительству относительно готовившегося в вооруженных силах государственного переворота. Эта скандальная история была памятна инспектору: несколько дней газеты шумели, генеральный секретарь кабинета министров и начальник управления национальной обороны назвали это выдумкой. Через неделю арестовали человека, который передал Нирадзаки сведения о готовившемся перевороте; на пресс-конференции тот заявил, что ввел в заблуждение депутата парламента, надеясь выманить у Нирадзаки деньги. На этом дело и кончилось.
Инспектора интересовали друзья покойного.
— С годами друзей становится все меньше, — философски заметил секретарь. — Нирадзаки был уже на излете, утратил прежнее могущество. Это, знаете ли, сразу чувствуется. Уменьшилось количество телефонных звонков, поздравительных телеграмм к праздникам. Его считали отставшим от жизни, устаревшим, что ли. По правде говоря, — секретарь придал голосу доверительные интонации, — его даже подозревали в недостатке патриотизма. Япония находится на подъеме, но у нее много врагов, а он своими разоблачениями давал пищу для антияпонской пропаганды.
Когда Акидзуки уже собрался уходить, секретарь назвал фамилию:
— Годзаэмон Эдогава. Только я не уверен, что вы захотите с ним иметь дело. Не знаю, состоит ли он в партии, но взгляды у него определенно коммунистические.
Акидзуки понял, что имеет в виду секретарь покойного Нирадзаки. По специальному распоряжению министерства юстиции коммунистическая партия (вместе с ультраправыми и ультралевыми группировками) была внесена в длинный список «подрывных» организаций, находящихся под неусыпным контролем бюро расследований общественной безопасности. Уголовной полиции в эти дела вмешиваться не полагалось.
Известие о гибели моряков с подводной лодки «Эндрю Макферсон» застигло отставного адмирала Уильяма Лонга в тот момент, когда он вернулся после очередного сеанса в акупунктурном центре. Это так подействовало на Лонга, что ему пришлось немедленно лечь в постель, суставы болели безбожно. Он сразу представил себе, что означает для флота потеря целого экипажа подводного ракетоносца, прежде всего офицеров.
Он был уверен, что гибель самолета — дело рук японцев, которые по своей самурайской хитрости не могли не отомстить за потопление какого-то там рыбачьего суденышка. Лонг считал, что Япония, которая пользуется всеми благами западной цивилизации, переданными ей Америкой, испытывает к Соединенным Штатам чувство неискоренимой ненависти и зависти. Взять те же подводные лодки; Лонг вспомнил, как в его бытность командующим ВМС США в зоне Тихого океана японцы подкатывались к нему с просьбой помочь в создании атомных подводных лодок. Разговоры эти, разумеется, носили сугубо неофициальный характер, японцы вели себя очень осторожно, но Лонг все понял правильно и, разумеется, отказал им. Более того, Лонг счел необходимым информировать главный штаб об интересе военно-морских «сил самообороны» к разработке и производству подводных лодок с атомным двигателем. Дальнейшим размышлениям Лонга помешал врач, которого, несмотря на возражения адмирала, вызвали домашние.
