Болтик молчал, не вступая в подобные беседы. Она была по-своему права, что он мог увидеть? Стерню и черную землю. Когда шел дождь, мок со всеми деталями и узлами, когда была зима, мёрз на машинном дворе, куда определяли комбайны, приподняв на специальные подставки, чтобы резиновые колеса не портились от веса машин. Весной какая-то птица свила гнездо около него. Пищали птенцы, требуя корма у своих родителей. Шуму было много. С утра до вечера свист, драки за мух и гусениц. Улетели. Иногда всё же показывались, но не надолго. Летом начинается ремонт. Комбайн готовят к трудной работе. Что-то меняют, что-то срезают сваркой. Болтик с Гаечкой тоже попали под плановую замену…
Старая Гайка говорила Гаечке, чтобы она держалась своего Болтика. Он, хотя не очень образован, не блестит, как некоторые заводские, зато каков хозяин – крепок и верен. «У меня все грани сорваны,- говорила Старая Гайка,- а не поддаюсь ни Торцовым, ни Накидным, ни Рожковым, а этот Разводной – тьфу на него. Форсу много, а толку ни на виток, хотя он многих раскрутил и разъединил». Не слушала её Гаечка. Ей было лестно, что с ней танцует иностранец, рассказывает забавные истории с некоторым акцентом. Не заметила, как и что получилось. Остался Болтик один, а Гаечка покатилась по наклонной. Свалилась с верстака и затерялась в обществе брошенок. Ржаветь стала напрополую. Никакой пользы никому. А у Болтика новая супруга- Корончатая. Принцесса да и только. Она раньше любила покрутиться с ключиками, пока не «закодировалась» шплинтиком. Остепенилась. Такая домовитая стала, что все Гайки её в пример ставят Гаечкам. Можно поставить точку, но спросите, вероятно, о Гаечке. Отыскался её след. Нашли в мусоре под верстаком. Лежит в банке, в керосине вся, возможно куда-нибудь и сгодится.
Гвоздиков много, а молоток один. Трудился без выходных. Привычки бастовать у него с детства не было. Как возьмётся за работу, залюбоваться можно. Колотит и колотит. Скромняга. Но с некоторых пор наметилась у него тенденция к высокомерию. Откуда и что? Мать Кувалда, всю сознательную жизнь в кузнице по наковальне стукала, а если попадала по чему-нибудь железному, то уж достигала поставленной цели.
Ленивым молоток не был, а вот зазнайство и чванство появились. Шушукается с Гвоздодером, а отвес обозвал «свиным цепнем». Что это за инструмент плотники не знали, но догадывались – ругательство.
Гвозди презирать стал. Вгонит какого-нибудь бедолагу по самую шляпку и скажет: «Сиди, дурашка, не высовывайся. О твоем благе пекусь. Никуда не попадешь, не потеряешься. Знай, своё место» Со Скобами стал панибратствовать. Они хотя не особо интеллигентны, шляп не носят, вогнать их с одного удара – не получится. Сразу на место не поставишь, трудиться надо до желтых искр…
