Калон не шевелился. Прошло несколько минут. Калон осторожно подошел к лежащему человеку: тот был мертв.
Калон достал фонарик и осветил коридор. Пусто.
Оставалась кухня, дверь в которую была приоткрыта. Калон осветил ее фанарем. Никого. Посыльный смотрел на него застывшими глазами. Из его груди торчал нож.
Калон облокотился о стену, закурил сигарету. Кто-то, не желая рисковать, любой ценой обрывал любой след.
Калон вернулся к «трубочисту» и обыскал его. Он нашел документы на имя Нойса, представителя фирмы по продаже рейнских вин. Водительские права, техпаспорт с номером «опеля». Больше ничего, кроме крупной суммы марок, частью в западной валюте, частью — в восточной.
Калон сунул все в свой карман. Ему здесь больше нечего было делать. Он погасил свет и вышел. «Почему его не убили? Но он ничего не знал… Незнакомец не захотел рисковать своей жизнью».
Калон уже собирался выйти из дома, когда услышал сирену полицейской машины. Он увидел, как из подъехавшего автомобиля вышли два человека. В этот момент подъехала скорая помощь. Один из полицейский вошел в лавку, и Калон увидел шедшую навстречу заплаканную женщину.
Возле магазина остановились несколько зевак, и Калон рискнул выйти из подъезда. Через стеклянную витрину он увидел лежащего на полу Мюллера с ножом в груди и в луже крови.
Калон быстро зашагал прочь. Метрах в десяти от лавки стоял «опель». Ему придется стоять здесь до тех пор, пока не будут обнаружены трупы в квартире.
След внезапно обрывался, как и эта часть миссии Калона.
Из окна своей комнаты Калон смотрел на уличное оживление. Это был тот же Берлин, та же толпа, те же немного тяжеловатые и мрачноватые дома.
Однако это был другой мир.
Если пешеходов на улицах было не меньше, то уличное движение было гораздо менее интенсивным. Редкие частные машины, грузовики, а также патрульные и полицейские машины. Несмотря на приближение Рождества, улицы были слабо иллюминированы. Однако здесь было не более тоскливо, чем в другой зоне, несмотря на ее наигранный искусственный оптимизм.
Калон прибыл в Восточный Берлин накануне. Его рапорт не вызвал восторга во Второй Канцелярии, и это было понятно. Все, что можно было извлечь из него, — это факт смерти одного из их агентов. Что касается таинственного пассажира «опеля» и посетителя колбасной лавки, который был вероятным убийцей, о нем было известно слишком мало, чтобы начинать какие-либо поиски.
Калон появился в восточной зоне под именем фотографа Макса Ренса. Если проникнуть в эту зону было сравнительно легко, то остаться в ней незамеченным было гораздо сложнее. За пределами железного занавеса в Восточной Германии была самая эффективная секретная полиция, находившаяся в подчинении Министерства Государственной Безопасности и по методам мало отличавшаяся от гестапо. Все граждане рассматривались как потенциальные шпионы. В этой идеальной атмосфере любой ложный шаг означал смерть или депортацию, что было гораздо гуманнее, чем допросы подчиненных генерала Вильгельма Зайсера, шефа тайной полиции, однажды прямо заявившего:
