- Да, но ведь у митраистов нет ничего похожего на христианские таинства, - вступил я в спор от лица дьявола-искусителя. - Как быть, например, с евхаристией - причастием хлебом и вином, о котором Христос сказал: "Вкусивший от моего тела и крови удостоится жизни вечной"?
Максим улыбнулся.
- Я не выдам особой тайны, если скажу, что и у нас, митраистов, тоже есть символическая трапеза в память персидского пророка Заратустры. Тем, кто поклоняется Единому Богу и Митре, он сказал: "Тот, кто вкусит от моего тела и крови, станет един со мною, а я с ним, и познает спасение". Это сказано за шесть веков до рождения Назарея.
- Заратустра был человеком? - опешил я.
- Он был пророком и погиб в храме от руки врагов. Его последние слова перед смертью были: "Да простит вам Бог, как прощаю я". Воистину, нет такой святыни, которую бы галилеяне у нас не похитили. Чему посвящены их бесчисленные соборы? В первую очередь осмыслению всего того, что они позаимствовали из чужих религий. Тяжкий труд - не позавидуешь!
- Я читал Порфирия… - начал я.
- Тогда тебе уже известно, сколь богато противоречиями учение галилеян.
- А как быть с противоречиями эллинской веры?
- Между древними легендами неизбежно накапливаются противоречия, но ведь мы не воспринимаем эти легенды буквально; они - не более чем туманные откровения богов, а те, в свою очередь, - эманации Единого. Нам известно, что они нуждаются в толковании, которое может быть удачным, а может и нет. Между тем христиане считают книгу, написанную о Назарее через много лет после его смерти, непреложной истиной. Но и эта книга постоянно ставит их в тупик, и они вынуждены все время менять ее содержание. К примеру, в книге об Иисусе нигде не говорится о его божественном происхождении.
- Кроме Евангелия от Иоанна. - И я привел цитату: - "И Слово стало плотью и обитало с нами". - Как видите, пять лет службы чтецом в церкви не прошли для меня даром.
- Эту фразу можно толковать по-разному. Что именно заключено в понятии "слово"? Неужели это и в самом деле, как сейчас толкуют. Святой дух, который к тому же еще Бог, а также Иисус? Но тогда мы вновь возвращаемся к трижды кощунственному учению о Троице, которое кое-кто называет "истиной". А это, в свою очередь, напоминает нам о некоем благороднейшем Юлиане, который также стремится познать истину.
- Да, я стремлюсь к истине… - Дым факелов наполнял пещеру. У меня кружилась голова, предметы теряли очертания, а все происходящее казалось нереальным. Если бы стены внезапно раздвинулись и над нами засияло ослепительное солнце, я бы ничуть не удивился, но в тот день Максим не прибегал к магии, он пустил в ход логику и факты.
