- Тебе предстоит дальний путь, - произнес он, и у меня упало сердце. С этих слов начинал любой гадатель на агоре. - И я буду с тобой до самого его конца.
- О лучшем наставнике я и не мечтал, - ответил я из вежливости, хотя был несколько обескуражен: уж очень самонадеянным он мне показался.
- Не тревожься, Юлиан… - Максим прямо читал мои мысли. - Не думай, будто я напрашиваюсь тебе в учителя, как раз наоборот, меня, так же, как и тебя, понуждают силы, нам не подвластные. То, что нам предстоит совершить, не просто и таит множество опасностей, в особенности для меня. Я страшусь быть твоим учителем.
- Но я надеялся…
- Я твой учитель, - твердо закончил Максим. - Что ты желаешь узнать прежде всего?
- Истину.
- Какую истину?
- Откуда приходим мы в этот мир и куда из него уходим и в чем смысл этого путешествия?
Ты христианин, - сказал он осторожно, так, чтобы это не было ни утверждением, ни вопросом. Не будь мы одни, я бы, возможно, замкнулся в себе, но здесь задумался. Перед моим мысленным взором промелькнул епископ Георгий, нудно объясняющий, в чем разница между "подобным" и "единым", диакон, распевающий песенки Ария, я сам, зубрящий урок в часовне Макеллы. Затем перед моими глазами возникла Библия в кожаном переплете - подарок Георгия и заповедь: "Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим".
- Нет, - сурово произнес Максим, - этот путь ведет к вечному мраку.
- Я ничего не говорил, - вздрогнул я.
- Ты процитировал книгу Исход Священного Писания иудеев: "Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим".
- Но я не сказал этого вслух!
- Ты об этом подумал.
- Значит, ты способен читать мои мысли?
- Да, когда боги дают мне силы.
- Тогда вглядись внимательнее и скажи мне честно, христианин ли я.
- Я не вправе говорить за тебя, а также раскрывать тайну увиденного.
- Но я верю в то, что существует демиург, наделенный абсолютной властью…
- Тот самый Бог, что говорил с Моисеем "уста в уста"?
- Да, так меня учили…
- Но ведь этот Бог не абсолютен - он создал землю и небо, людей и животных, однако, если верить Моисею, не он создал тьму и даже материю, ибо земля уже была до него, безвидная и пустая. Он лишь придал форму тому, что уже существовало. Не предпочтем ли мы ему бога, описанного Платоном, вызвавшего Вселенную к жизни "подобно живому существу, наделенному душой и разумом, воистину благодаря Божьему промыслу"?
- Это из "Тимея", - машинально заметил я.
- И кроме того, при сопоставлении иудейского писания и книг о Назарее возникает путаница. И там, и там речь, казалось бы, идет об одном и том же боге, однако в книге о Назарее бог оказывается отцом Назарея.
