Оривасий тут же убедил меня, что мне следует приехать пожить к нему в Пергам.
- У меня там большой дом, и я живу в нем один. Там ты сможешь повидать Эдесия…
Я разделял всеобщее восхищение Эдесием. Это был самый знаменитый из пергамских философов, друг покойного Ямвлиха и учитель Максима и Приска.
- Пергам тебе понравится. Там тысячи софистов, и все с утра до вечера только и делают, что ведут диспуты. У нас есть даже женщина-софистка.
- Женщина?
- Возможно, это женщина, но ходят слухи, что она богиня. Об этом лучше спросить у нее - говорят, она сама и пустила этот слух. Во всяком случае, она читает лекции по философии, занимается магией и предсказывает будущее. Тебе она должна понравиться.
- А тебе, как видно, нет?
- Дело не во мне.
Тут к нам присоединились двое юношей, только что вышедшие из парильни. Один был высокого роста, хорошо сложен, держался он с большим достоинством. Другой, напротив, щуплый, с маленькими бегающими черными глазками и кривой ухмылочкой на губах. Когда они приблизились, сердце у меня так и упало: я понял, что меня узнали. Первым представился низкорослый.
- Меня зовут Григорий Назианзин, благороднейший Юлиан, а это - Василий. Мы оба из Каппадокии. В тот день, когда божественный Август приезжал в Макеллу, мы стояли в толпе и видели тебя.
- А здесь вы учитесь?
- Нет, мы едем учиться к Никоклу в Константинополь. Но Василий захотел остановиться в Никомедии, чтобы послушать лекции нечестивого Либания.
Василий мягко возразил:
- Либаний, конечно, не христианин, но лучше его учителя риторики в Никомедии нет.
- Василий не похож на нас с тобой, благороднейший Юлиан, - заметил Григорий, - очень уж он снисходителен к еретикам.
Так уж получилось, что Василий мне сразу понравился, а Григорий нет, видимо, из-за этого бесцеремонного "мы с тобой"; он всегда был чересчур честолюбив. Со временем, впрочем, чувство неприязни к нему исчезло, и теперь мы трое - добрые друзья, хотя и расходимся в вопросах веры. С ними мне всегда было приятно общаться, и я по сей день с удовольствием вспоминаю нашу первую встречу; тогда я, как и они, был простым учеником, и со мною не было охраны, которая могла бы помешать нашей беседе. Перед тем как уйти, я обещал Оривасию сделать все от меня зависящее, чтобы вырваться к нему в Пергам. Григория с Василием я пригласил к себе на обед. Я решил, что Екиволий, наверное, одобрит это знакомство: оба они были ревностными галилеянами, а к политике относились равнодушно. Что касается Оривасия, то я инстинктивно понимал: его появление может встревожить Екиволия. Оривасий богат, бывал при дворе и вращался в высших кругах общества, а также вкусил от мирских радостей; словом, опальному принцепсу таких друзей лучше не иметь. Поэтому я решил пока что хранить свою дружбу с Оривасием в тайне, и это оказалось мудрым решением.
