Он вдруг поставил стакан с водой на стол.
— Я не хотел тебя разбудить, — произнес он ровным голосом.
Наступило молчание. Мэлоди шагнула вдоль стола, сжала пальцами спинку ближайшего стула.
— Наверное, сегодня в амбаре я показалась тебе ужасной.
Трудно сказать, кого из них больше удивили эти внезапно вырвавшиеся у нее слова. Но, глядя в упор на мужа, Мэл чувствовала, что он взволнован так же, как и она.
— Ты вовсе не была ужасной, — произнес он наконец. — Ты должна была видеть, какую радость мне доставила.
Мэлоди глубоко вздохнула и передвинулась к следующему стулу.
— Я замужем впервые, Клейт. У меня нет ни твоих знаний, ни опыта. Как я должна себя вести? Чего ты от меня ждешь?
Он прищурился, на его щеке дрогнула мышца.
— Достаточно, если ты останешься сама собой.
Мэлоди машинально обошла вокруг стола, обдумывая его слова, и растерянно развела руками:
— Кем же еще я могу быть?
— Хороший вопрос.
— Конечно, хороший, потому я и задаю его! — воскликнула озадаченная Мэлоди.
— Послушай, — он провел рукой по волосам, — уже поздно, а завтра нам обоим рано вставать. Может, закончим разговор?
Что происходит? Сначала Клейт отказался пойти ей навстречу, заставил ее лежать в одиночестве без сна половину ночи — пока сам возился с машиной в гараже. А когда, наконец вернулся, то заявил, что хочет, чтобы она была сама собой. Ну вот, она пытается выяснить смысл этих слов — он же прерывает разговор!
— Нет уж, не спеши, дорогой муженек!
Не успел Клейт сделать и шага по направлению к двери, как резкий голос Мэлоди заставил его остановиться. Он готов был поклясться, что ее глаза метали молнии. Она уперла руки в бока, вызывающе вскинула голову. Эта ее поза всегда вызывала в нем раздражение, но сейчас Клейт внезапно почувствовал, что улыбается. Сковывавшее его напряжение как рукой сняло.
— Что ты нашел во мне смешного?
— Я смеюсь не над тобой, — сказал он. — Я просто вспомнил кое-что.
— И что же?
Он сделал несколько шагов по направлению к ней.
— Я вспомнил, как мы с Вайетом застали тебя, когда ты на сеновале, в ночной рубашке, жевала дедушкин табак. Тебе было тогда лет десять. Вот ты рассердилась, так рассердилась! Уперла руки в бока, закинула голову и набросилась на нас. У тебя всегда был острый язычок, Мэл. Я, наверное, только недавно понял, что это одна из черт, которые мне в тебе нравятся.
Чем ближе он подходил к ней, тем больше она закидывала голову назад — чтобы удерживать его взгляд. Клейт смотрел так, словно все знал наперед. А она и понятия не имеет, что произойдет дальше.
