— О'кей, — прервала его Одри, с трудом переводя дух. — Вы меня убедили. Я остаюсь.
Глаза Джолли потемнели.
— Извините. Кажется, я слегка перестарался. Просто не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, — хрипло сказал он.
— А я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с вами, — ответила Одри, проглотив комок в горле, возникший при одной мысли о том, что ему грозит опасность.
На какое-то мгновение она забыла гордость и готова была броситься в его объятия так же, как сделала это, будучи глупой девчонкой. Но теперь она женщина, и сторожа ее чувств всегда наготове. Они не дадут ей сделать новую глупость. Нет уж, дудки! Хватит и старых.
Джолли пожал плечами.
— Думаю, это только… ну, в общем, это мой долг по отношению к вашему деду.
Вот это пощечина! Он заботится о ее безопасности только потому, что считает себя в долгу перед ее дедом…
Сторожа ее чувств тут же подняли щиты, чтобы оградить хозяйку от лишней боли.
— Что ж, понимаю, — сказала Одри. — Но вы последний человек на свете, которому мой дед хотел бы причинить вред. Он любил вас, как сына.
— Одри, вас он любил тоже.
— Серьезно? — спросила она, собрав остатки храбрости. — Прикажете поверить вам на слово?
— Ага, — ответил он. — По крайней мере, пока. Но очень скоро все может измениться.
Из глаз Одри хлынули горькие слезы. Не желая показывать их Джолли, девушка отвернулась и пошла к камину. Один Бог знает, как она хотела убедиться в любви деда. Но слишком многое свидетельствует о том, что она была безразлична деду так же, как ее мать и бабушка. Это нужно принять. И смириться.
Когда-нибудь она так и сделает.
Ради собственной пользы Одри следует верить, что наступит день, когда она перестанет оплакивать свое прошлое.
Услышав, как за Джолли захлопнулась дверь, она вытерла слезы рукавом своей — нет, его — парки, опустилась перед камином на колени и как загипнотизированная уставилась на пламя. Она невольно вспомнила время, когда была маленькой девочкой и бабушка часами укачивала ее у камина. Когда бабушка не видела, что за ней наблюдают, ее глаза становились грустными. И тут к Одри пришло пугающее понимание: любовь бабушки не умерла, несмотря на боль, которую причинил ей дед. Так бывает всегда, когда женщина любит по-настоящему.
Поэтому Одри судорожно вздохнула и повторила данную себе клятву. Она ни за что не полюбит мужчину так, как это сделала ее бабушка.
Ни один мужчина не стоит того, чтобы по нему так горевали. Ни тот человек, который стал ее отцом и оставил город вскоре после свадьбы с ее матерью. Ни ее авантюрист-дед, который просто-напросто отверг любовь внучки. И, уж конечно, этого не стоит Джолли Добсон, который посмел сказать, что он заботится о ней только потому, что чувствует себя в долгу перед ее дедом.
