Высотное здание МГУ - оно отсюда в правый профиль - медленно, но верно поднималось в небо, где сверкало своим шпилем до боли.
Альма матер.
Внезапно превратившаяся в мачеху.
Контроль на проходной он прошел беспрепятственно. Студенческий билет еще действовал, но внутри, в толпе, он почувствовал себя пасынком. Регистратор его эмоций, постоянно сидящий где-то за пультом в глубине сознания, с удивлением отметил взрывную силу чувств. Оказалось, все, что ненавидел, и не когда-нибудь, а еще этим утром, он на самом деле любил до дрожи. Обнять колонну и завыть.
Огибая зону "А", он так и сделал. Беззвучно.
На почте ему выбросили письмо от бабушки. Его он заложил на когда-нибудь потом, только вынул из конверта червонец.
На протяжении нескольких этажей в лифте ему досаждал чей-то сочувственный взгляд.
На переходе в башню он, как из самолета, вчуже восхитился сиянием города под крылом.
Комната встретила абсурдным шелестом бамбукового леса. Человек, вынимая кисточку из туши, во гневе оглянулся:
- Дверь закройте!
Все стены, все поверхности, включая его изнанку секретера, были залеплены иероглифами - по одному на листке, приклеенном за отсутствием "скоча" хлебным мякишем. И человек был не китаец, а персонаж, известный не только в общежитии, но и когда-то во всем Союзе. Еще в школе Александр узнал из газет о шахтере с Донбасса, который решил изучить все в мире языки.
- А, это ты... - Отложив кисточку, бывший шахтер встал и поджал свою здоровую ногу. (Одновременно с поглощением языков он наращивал мышцы на своей усохшей от полиомиелита.) - Теперь меня произвели в небожители.
Наблюдая, как Александр собирает вещи, полиглот расставил руки, вытянул здоровую ногу в рваном носке и стал совершать приседания. Собирать в общем было нечего. Ящики стола пусты. Освободив место еще для двух иероглифов, Александр снял с фанеры портрет Селина и снимок с Альбертом на фоне Политической карты мира. Селина он сложил и спрятал во внутренний карман пиджака. Снимок тоже решил не рвать.
Полиглот приседал и поднимался. В ауре солнечной пыли он выглядел нелепо, как подросток.
- Могучий ты мужик, Толян. - Александр кивнул на иероглифы. - Какой уже по счету?
- Язычок-то? Дай Бог памяти, - поскреб в затылке полиглот.
- За сто перевалил?
- За сто? Не-е. Только приближаюсь.
- А на х... тебе все это?
- Как "на х..."?
- Ну, сверхзадача... Что это, способ путешествовать?
Толян заухмылялся. Сел, обмакнул кисточку и стал ласкать о горлышко. Кроме баночки с тушью перед ним стояла бутылка из-под кефира с водопроводной водой и оборванная буханка черного хлеба.
