— Это возвышенно! — отвечаю я.
— Естественно, здесь некоторое преувеличение, — говорит он. — Их ведь не уничтожают в прямом смысле.
Мы подходим к большому, покрытому скатертью столу, на котором поблескивают стаканы, бутылки, лед и всякое другое, что заставляет нас неотвратимо думать о выпивке. Проходящие мимо парочки не обращают на нас ни малейшего внимания.
— Я делаю для людей много всяких пустяков, — продолжает Шутц. — Разумеется, я не ограничиваюсь выращиванием детей в колбах — это мелочи. Я воспитываю их тело и ум, а затем выпускаю их на природу. Или же делаю своими помощниками. У меня есть серьезные успехи. Например, звезда Лина Дарделл… Это мое произведение. Именно поэтому нигде нельзя прочесть ее биографию. Десять лет назад она была еще в колбе. Ускоренное старение, это проще простого. Временная акселерация в необходимом ритме, ускоренное окисление, и все пошло само собой! Важный момент — это селекция… Потому что, несмотря ни на что, еще очень много брака… шестьдесят процентов примерно…
— И много у вас подопечных, ставших знаменитостями? — спрашивает Майк.
Шутц смотрит на него.
— Дорогой мой Бокански, если бы вы в этом сомневались, вас бы здесь не было.
— Вы ошибаетесь, — уверяет Майк. — Ничего из того, что вы рассказали, я не знаю…
— Полноте… полноте. — иронизирует Шутц. — Представьте себе, я в курсе.
Он поворачивается ко мне.
— Вот уже пять матчей команда Гарварда проигрывает Йелю, — говорит он.
— Футбол? — спрашиваю я.
— Да. Пять матчей подряд. Это уже кое — что. И почему?
— Потому что Гарвард слабее.
— Нет, — объясняет Шутц. — Потому что команда Йеля сильнее. Команда Гарварда — лучшая в Америке, но команда Йеля вышла из моей лаборатории.
Он ухмыляется.
— Только это еще нужно доказать, что и является причиной визита Майка Бокански и Энди Сигмена ко мне в Сан — Пинто. Сколько вы получили от Гарварда, чтобы все перетряхнуть в моем доме? — продолжает он, обращаясь к Майку.
— Нисколько, — отвечает Майк. — Клянусь честью.
— У вас нет чести, — говорит Шутц, — И это вас ни к чему не обязывает.
— Я здесь совсем по другому поводу, — говорит Бокански. — Речь идет не о спорте. Вы это прекрасно знаете.
— А, — говорит Шутц — Если вы говорите загадками, я вас больше не слушаю. Пойдемте, посмотрим моих внучек, мы и так потеряли много времени. Если вы уделите мне всего лишь час, я вас оставлю в покое.
— Послушайте, — возражаю я. — Я в буквальном смысле разваливаюсь на части. Всего лишь двадцать четыре часа назад я был абсолютным девственником, и, уверяю вас, я жалею об этом времени С восьми утра я не могу остановиться.
