Карл Краус, который, по его словам, вел непримиримую тридцатилетнюю войну против австрийской и немецкой ментальности, не прекращал ее и во время Первой мировой войны. В то время, когда сбитые с толку австрийцы и немцы, ликуя, были уверены в победе над коварным Альбионом (Боже, покарай Англию!), Краус говорил, что после 1 августа 1914 года он поверил только в одно: в то, что мир превратился в гигантский ком грязи. Развязанная война была величайшим преступлением за всю историю человечества, войной воров и убийц, отпетых кретинов. Единственный, кто произнес правдивые слова об этой войне в самом ее начале, – один русский министр, сказавший: «Эта война – сплошное бесстыдство». В начале октября 1918 года Краус писал: «Вера, за которую до последнего дыхания цеплялись люди и лошади, вера в то, что – вопреки Небу – мир будет спасен германцами, ныне похоронена. Теперь есть надежда, что мир будет спасен от германцев». «Наши противники требуют сдачи германской артиллерии. Это безумие. Единственным логичным требованием стало бы требование сдачи германского мировоззрения». О себе Краус сказал: «Если вы не хотите придавать положительного значения двум тысячам страниц военных номеров моего «Факела», то вам, по крайней мере, придется признать, что изо дня в день я легко опровергал самые мерзкие измышления власти, видел истину во лжи и право в бесправии, разум в безумии». Вслед за этим Краус цитирует слова Горацио из «Гамлета»:
Я всенародно расскажу про все
Случившееся. Расскажу о страшных,
Кровавых и безжалостных делах,
Превратностях, убийствах по ошибке,
Наказанном двуличье и к концу —
О кознях пред развязкой, погубивших
Германское мировоззрение, о котором Краус говорил в 1918 году, расцвело пышным цветом в период с 1918 по 1933 год. Краус стал свидетелем этого расцвета и ответил на него замечательным эссе в триста страниц «Третья Вальпургиева ночь» (Die dritte Walpurgisnacht). Он умер в 1936 году. Когда в 1938 году Гитлер вступил в Вену, его подручные снесли дом, в котором жил Краус, и уничтожили все хранившиеся там рукописи. Австрийский поэт Бертольд Фиртель, находясь в изгнании в Америке, написал в 1941 году четверостишие, в котором говорилось: «Ты с самого начала предвидел ужас, материализовавшийся [в 1933 году]. Ты видел его приближение, когда его не замечал никто, потому что мучивший тебя кошмар был глубже, чем у всех других».
Епископ Мюнстера граф фон Гален писал в 1919 году: «Прусская Германия не умела добиваться любви своих подданных. Вечный авторитаризм государства отчуждал от него граждан. Государство было всё, индивид – ничто. У индивида нет иной свободы, иного права и иного самоопределения, кроме тех, что дарует ему государство, и потому оно является единственным источником национальной вины. Это болезнь, от которой Германский рейх, несмотря на свой внешний блеск, зачах и погиб. Это случилось из-за идеи обожествленного государства, всемогущего и никому не подотчетного». Француз Поль Клодель сказал немцам в 1919 году: «О нация, исполненная слепой воли и физической ненасытности! Дурно крещенная нация, не кажется ли тебе, что своим аппетитом ты превзошла самого Бога? Тебя охватил пафос смерти, в то время как других охватил пафос надежды. Ты сама не знаешь, что тебе нужно. Тебе не нужно завоевание, тебе нужна собственная погибель. Ты несешь с собой одну только смерть. Только смерть утолит твою вечную жажду».
