В вашей гостиной, где стиль Директории прежний
(Синева лаванд и лимонная желтизна),
Старинным креслам давно уже роль суждена
Соседствовать с разностилицей неизбежной —
С кушеткой внеисторической и безмятежной…
(Синева лаванд и лимонная желтизна.)
Здесь, угождая изысканным одалискам
(Синева лаванд и лимонная желтизна),
Щеголи-офицеры могут болтать допоздна,
В ярких мундирах красуясь, без всякого риска
Будут они похваляться победою близкой…
(Синева лаванд и лимонная желтизна.)
Стены голые, словно простенки старого храма
(Синева лаванд и лимонная желтизна),
Еще будут ждать, что пора наступить должна,
Когда какой-нибудь первый консул
[30] с упрямым,
Непреклонным лицом сюда ворвется снаружи,
Всю Директорию нашу и этот покой разрушив…
(Глаз-лаванд синева, чьих-то щек желтизна.)
— Разве вы поэт? — недоверчиво спросил меня полковник Брэмбл, заметив, как я выстраиваю, одну под другой, короткие фразы одинаковой длины.
Я решительно протестую.
Четыре дня подряд лил дождь. Тяжелые капли монотонно барабанили по вогнутому брезенту палатки. А за палаткой, в поле, трава исчезла под слоем желтоватой грязи. По ней хлюпали солдаты, и при каждом их шаге казалось — какой-то огромный великан щелкает языком.
— «…И земля стала растленна, — вслух читал падре. — И сказал Бог Ною: «Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи… В сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились», — продолжал доктор. — Этот потоп, — добавил он, — вполне реальный факт. Он действительно имел место, ибо все восточные мифологии упоминают его. Речь, несомненно, идет о разливе Евфрата; вот почему ковчег был смыт в глубь суши и в конце концов очутился на холме. Подобные катастрофы часто происходят в Месопотамии и в Индии, но в Бельгии они редки.
— В семьдесят шестом году в Бенгалии от циклона погибли двести пятнадцать тысяч человек, — заметил полковник. — Месье, пожалуйста, налейте всем портвейну.
Полковник обожал всякого рода цифровые справки, и это оказалось большим несчастьем для Ореля, неспособного запоминать числа. Он ежедневно расспрашивал его о количестве жителей какой-нибудь деревни, о численности сербской армии или о начальной скорости пули, выпущенной из ствола французской винтовки.
С ужасом предвидя вопрос полковника о суммарном среднем уровне осадков во Фландрии (в футах и дюймах), он поспешил предпринять отвлекающий маневр.
— В Поперенге, — сказал он, показывая книгу, которую читал, — мне попалось одно довольно любопытное старинное издание. Это — описание Англии и Шотландии, принадлежащее перу Этьена Перлена. Париж, тысяча пятьсот пятьдесят восьмой год.
