, надетой на древко пики. Очень хорошо виден шрам, который был у него на левой щеке.
— Хоу! — воскликнул полковник, внезапно заинтересовавшись разговором.
— Впрочем, — продолжил майор, — английский мятеж ни в чем не похож на Французскую революцию: он не ослабил правящие классы. По сути дела, все скверные дела тысяча семьсот восемьдесят девятого года были подготовлены Людовиком XIV. Вместо того чтобы сохранить для вашей страны прочный костяк ее аристократии, он превратил своих грандов в потешных версальских марионеток, обязанных подавать ему рубашку или, извините, стульчак. Уничтожая престижное положение класса, призванного служить естественной опорой монархии, он безвозвратно погубил его, и это достойно сожаления.
— Вам, конечно, легко критиковать нас, — сказал Орель, — а ведь именно мы сделали вашу революцию, совершили ее за вас: самым важным событием истории Англии было взятие Бастилии, и вы это хорошо знаете.
— Браво, месье, — сказал полковник, — защищайте свою страну! Свою страну следует защищать всегда! А теперь передайте-ка мне портвейн. Сейчас поставлю пластинку «Микадо»…
Где-то во Франции…
Солдаты идут и поют недружно:
«Спрячь все заботы в ранце своем!..»
Льет дождь, бьет ветер… Даже к подружке
Не побежишь под таким дождем.
Солдаты идут… А я для Жозетты
Стихи строчу этим тусклым днем.
Солдаты поют под дождем и ветром:
«Спрячь все заботы в ранце своем!..»
Должен дневальный явиться скоро
С пачкою старых газет — и прочтем
Старых мошенников старые споры…
«Спрячь все заботы в ранце своем!..»
Вот так — среди этой игры королевской —
Мы лучшие весны свои проведем…
Шагают солдаты с песней армейской:
«Спрячь все заботы в ранце своем!..»
Дождик по стеклам бьет неустанно.—
Ну чем не оркестр! И чудится в нем
Томительная увертюра к «Тристану»…
«Спрячь все заботы в ранце своем!..»
Завтра, наверно, пулей шальною
Буду отправлен прямым путем
На маленький ужин с самим Сатаною…
«Спрячь все заботы в ранце своем!..»
Над ноздреватой поверхностью равнины встает серое утро. Сегодня будет то же, что и вчера, завтра — то же, что сегодня. Размахивая руками, доктор скажет мне: «Да, месье, все очень печально». При этом он сам не знает, а что же, собственно, так уж печально. Не знаю этого и я. Затем он прочитает мне юмористическую лекцию в стиле, представляющем собой нечто среднее между стилем Бернарда Шоу и Библией.
Падре напишет письма, разложит пасьянс. Потом сядет на лошадь и отправится в путь. Где-то громыхнет пушка. Будут убиты немцы. И наши тоже. На обед подадут консервированную говядину, отварной картофель и отвратительное пиво. Полковник скажет мне: «Месье, французское пиво — нехорошее пиво».
