Стены голые, без чьих бы то ни было изображений. Только на одной стене — карта мира с торчащими из нее флажками. Масштаб притязаний. Систему, по которой воткнуты флажки, понять невозможно.
— Давайте, заканчивайте там, — кладет трубку и обращается уже ко мне. — Парторг у нас был, Василь Дмитрич, хороший человек, каждое утро выпивал бутылку коньяка. В восемь ноль-ноль уже был бухой.
Зачем мне знать про Василия Дмитриевича? Ну-ну.
— …Так он тырил столько, чтобы иметь каждое утро бутылку коньяка. Ты понял?
Я пока слушаю.
— …А здесь вон, — кивает на телефон, — у директора государственного учреждения изъято тринадцать миллионов долларов — только наличными. Сотрудники по полгода зарплату не получали. Скажи мне, зачем этому чудаку тринадцать миллионов долларов?
Эффектно, да. Но как это относится к несчастным челнокам?
— Челнокам? Можно и так сказать. Читай.
Полковник достает ту самую газету, которую мне уже предлагали — в поезде.
«По подозрению в совершении двойного убийства, — читаю я, — разыскивается уроженец Петрозаводска…» — и фотография Толи, с усами. Здесь он смеется, застолье. Убиты мужчина с подростком, девочкой. Пустили к себе Толю жить.
Очень тупо: мужчина жил вдвоем с дочкой, продал квартиру, чтобы переехать в меньшую, Толя вызвал товарища… Да, понимаю, Серый, Сергей.
— Нет, не Сергей, — говорит полковник. — Серый — от фамилии. Которая в интересах следствия не разглашается.
Я с трудом складываю газету, возвращаю ее полковнику, руки у меня дрожат, и голос дрожит.
— Извините, товарищ полковник, — все-таки произношу я, — но желтая, да и любая пресса — не доказательство. Это, простите, неубедительно.
— А ты что — суд присяжных, чтоб тебя убеждать?
Он сказал это так, что я понял: в газете написана правда.
Полковник достает несколько фотографий:
— Врач, говоришь? Ну, смотри.
Проходили мы судебную медицину, но это было другое. Мне стало нехорошо, и я этого не сумел скрыть.
— На, — налил мне воды. — Попей.
Как именно Толя с Серым их убивали, я рассказывать не буду. Есть вещи, которые вот точно никому знать не надо.
Объясняю полковнику: плохо спал, коньяк без закуски, ну, в общем…
— Ферштейн, — отвечает он.
— Зачем эти фотографии?
Для достоверности. Абонентов их здешних разговорить. Вычислили убийц по телефонным звонкам из квартиры. Номера все фиксируются на АТС, я не знал. Кто-то один или оба звонили в Петрозаводск, и до преступления, и главное — после. Роуминг, экономили.
Они не сразу ушли, ночевали в квартире с трупами, это очень на меня подействовало. Когда умирает больной, то хочется — окна настежь и поскорей — из палаты, а эти… Да, ночь провели, может быть, даже две.
