Что же сказать об обвинении: «Вы сделали его вертепом разбойников»? (Мк. 11, 17). Разве оно не указывает на то, что основной мотив, побудивший Иисуса к нападкам на Храм, был связан с экономической эксплуатацией? Разве не наводит оно на мысль о стремлении Иисуса очистить Храм, а не изобразить символически его разрушение? Здесь, как и во многих других случаях, решающее значение приобретает соответствующий ветхозаветный отрывок (Иер. 7, 3–15). Иеремия не выступал за реформу Храма, он предсказывал его разрушение. Греческое слово «lestes», переведенное в Евангелии как «разбойники», Иосиф Флавий нередко использовал в значении «мятежники», «повстанцы». Дважды упоминая о «пещерах, где скрывались lеstаi», он говорил о настоящих пещерах, служивших убежищем отчаявшимся революционерам.
Это свидетельствует о том, что главное обвинение, предъявленное Иисусом Храму, касалось не финансового мошенничества, хотя и таковое, возможно, имело место. Так же как и во время Иеремии, Храм стал оплотом националистов в их страстном желании противостать власти Рима. Несмотря на то что управлявшие им люди по убеждению революционеров сами были частью проблемы, Храм представлял собой нечто большее. Именно там, верили они, обещал пребывать Бог Израилев, и оттуда оп должен был восстать на защиту своего народа. Учитывая все это, Храм уже не мог символизировать, как надлежало, по словам Исаии, желание Бога сделать его лучом надежды, светом для народов и городом, построенным на вершине холма. Для Иисуса отношение народа к Храму стало страшным символом того, что Израиль забыл о своем истинном призвании. Символ, значение которого было столь ужасно искажено, необходимо было уничтожить. Гора, предположительно Сион, должна быть, образно выражаясь, поднята и низвергнута в море.
Зачем же тогда Иисус изгнал из Храма торговцев. Без сбора храмового налога не могли продолжаться ежедневные жертвоприношения. Без храмовых денег верующие не могли купить чистых жертвенных животных. Без животных жертвоприношение было невозможно. Без жертвоприношений существование Храма, хотя бы на час или два, утратило всякий смысл. Действия Иисуса символизировали его уверенность в том, что по возвращении на Сион Яхве не будет обитать в Храме, где его присутствие оправдывало бы действия первосвященников, а также националистские устремления, тесно связанные с этим местом. Прекращение жертвоприношений, что пришлось позднее осознать и Флавию, означало намерение Бога использовать римские войска как орудия наказания, которое служители Храма навлекли на себя своей нечистотой, а также поддержкой националистских выступлений. Незначительный сбой, внесенный поступком Иисуса в привычный уклад храмовой жизни, символизировал разрушение, которое очень скоро должно было постигнуть всю систему.
