простить каждого из них. Тогда как его современники рассматривали прощение и возрождение лишь в рамках Храмового служения, Иисус предлагал своей властью даровать людям то и другое без какого–либо формального взаимодействия с Иерусалимом. (Здесь исключение доказывает правило: когда Иисус, исцелив прокаженного, приказал тому показаться священнику и принести необходимого жертву, это было сделано потому, что для возвращения к нормальной жизни в обществе бывшему прокаженному требовалось официальное заключение об исцелении.)
Желающие ответить на призыв Иисуса и сыграть свою роль в драме Божьего Царства столкнулись с нелегким испытанием. С ранних дней существования Церкви христиане ошибочно начали рассматривать его как новый свод правил, словно целью Иисуса было всего лишь ввести в употребление новый моральный кодекс. Особые затруднения возникли в период Реформации, когда люди особенно ясно осознавали опасность того, что их собственные «добрые дела» могут получить преимущество перед верой, которой человек оправдывается перед Богом. Однако дело было совсем не в этом. Нравственные нормы, в соответствии с которыми в(или современники Иисуса, могли поспорить с любыми, существовавшими в то время, и превосходили большинство из них. Они никогда не верили в то, что своим поведением могут заслужить благосклонность Бога. Не верил в это и Иисус. Для них поведение было лишь логическим следствием завета, заключенного с ними Богом. Потому напряженные богословские споры по этому поводу упускают из вида главное: зарождавшееся царство, о приближении которого возвестил Иисус, означало сотворение нового мира, и от своих слушателей он ожидал преображения в новый народ, в граждан нового мира. Он призывал своих современников встать на путь новой жизни: путь покаяния, прощения и молитвы, причем следовать по нему они могли, не покидая своих городов и деревень.
Именно такой контекст, пo моему мнению, поможет нам понять так называемую Нагорную Проповедь (Мф. 5 — 7), хотя в данный момент мы не имеем возможности разобраться в этом подробно. Нагорную Проповедь (независимо от того, произнес ли ее Иисус целиком и одновременно, она выражает суть его обращения к современникам) нельзя считать призывом к каждому отдельному человеку обрести спасение в Иисусе, хотя, разумеется, этот призыв является частью знаменитой проповеди. Не является она и очередным столом нравственных принципов (хотя в ней и содержатся блестящие примеры величайших нравственных наставлений). Она имеет смысл лишь в неразрывной связи с Иисусовой проповедью Царства и с его призывом следовать за ним по пути новой жизни, пути в Царство Божье.
