С глубоким уважением Квентин ван Хурен».
За вежливым, но сдержанным стилем этого письма скрывалось явное раздражение. Отсюда следовало, что мистера ван Хурена интересую вовсе не я, а Нерисса. А безнадежно бестактный Клиффорд Уэнкинс, наверное, совсем отбил у него желание мной заниматься.
Я подошел к телефону и заказал разговор.
Ответил голос с явно негритянским акцентом. Я назвался, и голос сказал, что узнает, дома ли мистер ван Хурен.
Через минуту выяснилось, что он дома.
— Я позвонил вам, — сказал я, — чтобы поблагодарить за ваше исключительно любезное письмо. Я с большим удовольствием принимаю ваше приглашение.
Иногда и я бываю преувеличенно вежливым. Голос ван Хурена был таким же решительным, как и его почерк, и столь же официален.
— Отлично, — сказал он без всякой радости, — мы всегда с удовольствием выполняем желания Нериссы.
— Понимаю, — ответил я.
Последовала пауза. Наш разговор нельзя было назвать сердечным.
— Я здесь до следующей среды, — сказал я, чтобы облегчить ситуацию.
— Отлично. Великолепно. Но, к сожалению, я всю будущую неделю буду в отъезде, а суббота и вечер воскресенья у меня уже заняты.
— О, мне не хотелось бы, чтобы из–за меня вы что–либо меняли.
Он откашлялся.
— А может быть… — сказал он, — вы свободны завтра вечером? Или, может быть, сегодня? Мы живем совсем недалеко от отеля «Игуана Рок»… Конечно, если вы не заняты.
«Завтра утром, — подумал я, — газеты будут полны описаний моего приключения с подружкой Родерика Ходжа». Кроме того, до завтрашнего вечера миссис ван Хурен успеет пригласить кучу народа, а мне этого совсем не хотелось. Правда, мы договорились с Конрадом, но эту встречу можно было перенести.
— Если это удобно, — сказал я, — я предпочел бы зайти сегодня.
— Отлично. Договоримся на восемь. Я пришлю за вами машину.
Я положил трубку. Я жалел, что согласился, энтузиазм ван Хурена был, можно сказать, умеренным. Однако выбирать было не из чего. Я мог поужинать в отеле и стать мишенью для взглядов остальных постояльцев либо просидеть весь вечер в номере.
Автомобиль ван Хурена привез меня к большому старому дому, от которого, начиная с мраморного порога, так и несло запахом больших денег. Холл был огромным, с высокими сводами, окруженный изящной колоннадой; он напоминал итальянские дворцы.
В дверях появился ван Хурен, он двинулся мне навстречу.
— Квентин ван Хурен, — представился он, — а это моя жена Виви.
— Очень приятно, — учтиво ответил я.
Мы обменялись рукопожатием. Последовала небольшая пауза.
