Войдя вместе с «суфражистками» в зал, я обнаружила по меньшей мере человек двести гостей в костюмах всех веков и народов. Все пили шампанское — мне тоже подали бокал — и весело болтали.
Толпа притихла, когда протрубила труба. По ступенькам, ведущим в главный зал, где собралась основная часть гостей, спускалась — кто бы вы думали? — сама королева Елизавета 1! Украшенная рубинами и сапфирами корона сияла в ярком электрическом свете; платье, расшитое жемчугом, было достойно настоящей королевы.
Это ведь сон, правда? Хотя и прекрасный сон.
Королевой была, конечно, леди Тревелин, наша хозяйка.
— Обед подан, — провозгласил дворецкий, и мы перешли в великолепную столовую, где нас ждали лосось и салаты, фрукты, сыры и птифуры.
По прошествии примерно часа леди Тревелин поднялась и сделала знак двум ливрейным лакеям, которые распахнули двери в просторный танцевальный зал.
Грянула музыка.
Через какое-то время ко мне подошел незнакомый мужчина. Я отвернулась и попыталась отступить, но кругом стояли люди.
Незнакомец был во всем черном, с капюшоном на голове. Лицо закрывала маска, так что я видела только глаза. Чудесные глаза. Что-то шевельнулось во мне. Странно.
— Вы — Мэгги Брэдфорд, — сказал он. — Пожалуйста, отдайте мне свои драгоценности, или мне придется украсть их.
— У вас преимущество, — ответила я. — Вы знаете мое имя, но я не знаю, кто вы.
Он поклонился и, взяв мою руку, поднес ее к губам.
— Я — Раффлз, знаменитый вор. К вашим услугам. И я, пожалуй, возьму ваше сердце, а не драгоценности.
Я не могла отвести от него взгляд.
— Тогда позвольте и мне увидеть ваше лицо. Не могу же я отдать свое сердце неизвестно кому.
Он вел себя как-то странно. Многие мужчины пытались соблазнить меня после того, как я стала кем-то, добилась известности, но здесь ко мне применили новый подход.
«И я, пожалуй, возьму ваше сердце, а не драгоценности».
Незнакомец снова поклонился и одним движением снял капюшон и маску.
Передо мной стоял, говорю это без всякого преувеличения, самый красивый из всех мужчин, каких я когда-либо видела. Длинные светло-русые волосы падают на плечи, зеленые глаза лучатся светом. В голове у меня зазвучала музыка. Судя по смуглой коже, он много времени проводил под открытым небом, но морщины пощадили лицо, которое оставалось по-юношески гладким. Улыбка приоткрыла идеально ровные белые зубы.
— Раффлз? Неужели? А как вас называют при свете дня?
— Уилл. Уилл Шеппард.
Он отступил на шаг, вероятно, желая насладиться произведенным эффектом.
