— Подумаешь, новость!
— Ты знал?
— Я работаю с быками, дорогая, потому, что хорошо умею это делать, а не потому, что чересчур тупой для другой работы.
— Я никогда не называла тебя тупым, Коб. — Алиса недоуменно пожала плечами. — Но и тактичным я бы тебя не назвала. Удивительно не то, что ты знал, а что прямо не сказал мне.
— Ты хотела, чтобы я пришел, — напомнил он.
ЧТОБЫ ОН ПРИШЕЛ? Еще пару дней назад от такой возможности у нее бы закружилась от счастья голова. И вот Коб у нее в доме, а она чувствует лишь раздражение и неуверенность. Даже как будто подташнивает. Она тряхнула головой и стала серьезной. Ладно, хватит ходить вокруг да около.
— Коб, я изменилась… Изменилась и моя жизнь, — проговорила она, сделав пару шагов, чтобы опереться на покрытую салфеткой спинку кресла, стоящего напротив кушетки, где сидел Коб.
— Вижу, Алиса. Ты выглядишь по-другому и ведешь себя иначе. — Он положил шляпу рядом с собой. — Лучше владеешь собой.
— Спасибо. — Ей тяжело было смотреть на него, и она перевела взгляд на окно, залитое ослепительным солнечным светом. — Но есть и другие перемены, которые не столь очевидны.
Его взгляд обжигал, и она не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.
Долгими ночами Алиса обдумывала, как объясниться с мужчиной, которого любила, но жить с которым не хотела. Она помолчала, давая стихнуть старой обиде. Открывая Кобу правду, она должна это сделать без слез и упреков. Пусть увидит ее сильной, самостоятельной женщиной, а не слабой сентиментальной девушкой, какую ожидал встретить.
Алиса рассматривала шторы, камин, брошенный плед, наконец перевела взгляд на стоявшую в углу пару отделанных змеиной кожей сапог.
— Коб? Знаешь, что листовка, которая у тебя… та, где фотография малышки в твоих ковбойских сапогах…
Он проследил за ее взглядом.
— Эге, мои сапоги.
Коб медленно поднялся. Алисе показалось, будто зубы у него скрипнули. Сощурившись, она следила, как скованно он ковыляет по комнате. Вот он остановился возле сапог и глубоко вздохнул. Медленно, дюйм за дюймом приседая, он опустился на колени и смог наконец погладить видавшие виды голенища.
Несмотря на растущую тревогу, Алиса, словно загипнотизированная, следила за его сильными грубоватыми пальцами, которые когда-то с такой необычайной нежностью ласкали ее кожу, что от одного воспоминания дрожь пробегала по телу.
— Давно это было, — хрипло прошептал Коб.
— Безусловно. — Алиса потерла ладонью покрывшиеся гусиной кожей руки. — Очень давно.
