— И я тебя, Марк. С тобой я впервые узнала… ну, что такое оргазм.
Он в недоумении посмотрел на нее. Ну зачем она об этом говорит?
— Ты что, мне не веришь?
— Я просто удивился, вот и все.
Она поднялась с постели.
— Тебе лучше одеться. Я пойду вниз, не буду тебе мешать.
Невероятным усилием воли Анне удалось удержаться от слез, но лишь до тех пор, пока она не добралась до последней ступеньки. Но и там она сознавала, что не должна давать волю рыданиям, ведь он может ее услышать. Лишь когда она добралась до нижней террасы, той самой, где безмятежно пила шабли лишь пару часов назад, она смогла дать волю слезам.
У него есть девушка. Ее зовут Мишель. Может быть, она архитектор, как и он. Умная, образованная, уверенная в себе девушка, которой никогда не приходилось сознаваться в том, что у нее не было удовлетворения в сексе.
Анна без всяких объяснений знала, что ей нет смысла тягаться с Мишель. У нее ведь даже имя такое необычное. А Анна — это так традиционно, так банально. Мишель — звучит интригующе и элегантно, такой должна быть и обладательница этого имени.
Анна взглянула на свое отражение в стекле раздвижных дверей. Она выглядит ужасно! Как мог Марк назвать ее красивой? Да она просто пугало! Что у нее с волосами? А одежда? А лицо?
Он ей льстил. Чего только не говорят мужчины, чтобы добиться своего!
Она решительно вытерла слезы. Вытащила из волос все заколки и встряхнула тяжелыми прядями. Застегнула пуговицы на кофточке как следует, поправила юбку. Если учесть, что под юбкой у нее ничего нет, весьма своевременная мера.
Вспомнив о том, как послушно она выполняла все его требования, она покраснела. А при мысли о том, что это доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие, она чуть не умерла со стыда. Во рту у нее тут же пересохло от нового приступа возбуждения. Она снова и снова прокручивала в памяти его слова, его движения…
— Анна?
Она очнулась от волнующих воспоминаний и повернулась к нему. Ей было немного неловко, как будто ее застали за чем-то постыдным.
Марк старался не глазеть на нее. Но она была так соблазнительна с этой гривой буйных кудрей, с этим румянцем на щеках. Так захотелось подойти, запустить пальцы в шелковые пряди, запрокинуть ей голову и поцеловать в шею, туда, где уже красуется отметина от его поцелуя.
Знак его страсти. Как тавро. Свидетельство собственности.
Он не узнавал сам себя. Не он ли всегда утверждал, что мужчина и женщина — равноправные партнеры? Откуда же у него эти замашки восточного владыки? С Анной он превратился в совершенно другого человека!
