— Я должна быть у родителей в двенадцать.
— Прекрасно, — отрывисто проговорил он. — Мы выедем около десяти. Вы успеете принять ванну.
Когда Ивэн ушел, Розанна положила голову на подтянутые колени и пролила несколько горьких слезинок, которые не принесли ей облегчения. Затем она, сбросив покрывала, подобрала свою одежду и закрылась в ванной комнате. На виду красовалась лишь одна зубная щетка, но, должно быть, потому, что Ивэн позволил воспользоваться ею. Быстро приняв горячую ванну, она почувствовала некоторое облегчение. Однако ничего не могла поделать со скомканными юбкой и блузкой, провалявшимися всю ночь на полу. Розанне понадобилось несколько минут, чтобы собраться с духом и выйти из ванной. После чего она спустилась вниз и, разыскав сумочку, приготовилась к отъезду.
Ивэн кормил недоеденным тостом птиц в саду. День хмурился тучами, дул прохладный ветерок, и, когда Ивэн подошел, Розанну била дрожь.
— Быстро вы управились, — заметил он. — Я тоже приму ванну — и поедем. Если хотите, приготовьте себе кофе.
— Благодарю, — сказала Розанна, чувствуя себя совершенно несчастной.
Когда Ивэн поднялся наверх, она достала из сумочки губную помаду и причесалась. Потом натянула льняной пиджак поверх смятой шелковой блузки. По возвращении Ивэна она сидела в зимнем саду с чашкой свежего кофе и просматривала газету.
— В кофейнике остался кофе, — предложила она.
— Прекрасно.
«Он выглядит гораздо лучше меня», — с негодованием подумала Розанна. На нем были чистая синяя рубашка и льняные брюки. Он уже побрился и пригладил непослушные волосы. Конечно, ведь это его дом, у него тут все под рукой. Последнее обстоятельство лишало ее преимущества и заставляло чувствовать себя грязной и неопрятной.
— Итак, — произнес Ивэн, присаживаясь рядом с ней. — Что теперь, Розанна?
Она не стала притворяться, будто не понимает его.
— Ивэн, прошлая ночь была чудесна, восхитительна. Со мной ничего подобного никогда не бывало…
— Что, — едко прервал он ее, — насколько я понимаю, ты не намерена повторить.
— Прошу тебя, давай не будем ссориться, — взмолилась она. — Прости. Это моя вина…
— Нет, черт возьми, это не твоя вина, — порывисто возразил он. — Оба виновны, Розанна. — Он пристально смотрел в сад, и на его лице появилось жесткое выражение. — Видно, мною овладел синдром счастливого конца, в голову закралась бредовая мысль, будто после сегодняшней ночи ты признаешь: мы кое-что значим друг для друга. Мы принадлежим друг другу.
