Самый счастливый день | страница 10
Взгляд мой прежде всего упёрся в нарядный некогда фасад кинотеатра «Победа», замыкавшего улицу и делавшего её тупиковой. Когда я достиг кинотеатра и попытался его обогнуть, то застыл как вкопанный. Передо мной возвышалась одна лишь стена, узкая высокая пластина фасада. За ней ровным счётом ничего не было, если не считать груды мусора, битого стекла и обломков колонн. Но гордая надпись «Победа» ещё красовалась над аккуратно закрытыми створками тяжких дверей.
Это был удивительный город. Один дом с ног до головы тщательно закрещен серыми досками, в другом открыто зияли чёрные провалы дверей, окон и проломов в стенах. В конце Пионерской я видел жилую комнату, за счёт отпавшей стены она целиком представала взгляду. Посреди комнаты возвышался стол, окружённый стульями. К задней стене прислонился диван, а над ним красовался ковёр со смутно различимым оленем. Даже посуда, кажется, ещё была на столе. Комната словно уснула, и сон этот был бесконечный.
Иногда улица представала удивительно чистой, словно её недавно мели, иногда покрывалась дырявыми кастрюлями, коробками, разбитыми стульями. Однажды попалась кукла. Она раскинулась, как на пляже, открыв счастливые голубые глаза. Её розовое, омытое дождём тело нестерпимо сияло среди бесцветного хлама. Я поднял куклу и прислонил к забору.
Вот главная площадь. Ближние скверы превратились в буйные чащи, почти целиком закрывшие покосившееся здание горсовета. Цельного асфальта на этой обширной площади нет, он изборождён широкими трещинами, из которых выбиваются трава, кусты, создавая подобие лабиринта. Только самая середина прилежно расчищена, залита бетоном, и тут возвышается каменная фигура Вождя с кепкой в руке. Правда, раньше постамент занимала другая фигура, и головной убор был другой — крепко сидевшая на голове фуражка.
Я достиг улицы Кирова, надеясь увидеть тот дом, в котором когда-то снимал комнату. Но прежняя улица Кирова была лишь едва обозначена слабым просветом между наступавшими со всех сторон тополями. Город умер. Передо мной были его останки. Сохранилось ли что-то от школы?
С замиранием сердца я вышел на Горку. Впрочем, Горка — это скорей название, просто от ровного места начинается лёгкое понижение. Тем не менее отсюда хорошо видны окраины бывшего города.
От школы остался огромный четырёхугольник стен с провалами окон. Крыша то ли была разобрана, то ли провалилась.
На миг в сознанье плеснуло криком детей, бесящихся на перемене, но это было всё, что пожелала выложить память, задёрнув остальное серым пологом забытья.