Это было не его лицо, не его кровь, не его боль. На самом деле резанули Тахири. Она была вся в шрамах, как йуужань-вонг.
Это было уже слишком. После ее захвата Энакин периодически улавливал ее боль. Иногда это было словно зуд, иногда – как горящий метанол, вылитый на нервы. Но на этот раз было что-то настоящее, глубокое. Энакин ощущал ее дыхание и ее соленые слезы. Он как будто снова держал ее за руку, как в тот последний момент мира и покоя, которым они наслаждались вместе.
Вот только она была вся в крови, а он здесь занимался вырыванием сорняков. Если бы меч был исправен…
Но это уже проблема, верно? Или одна из них. И до встречи с Рапуунгом оставалось еще несколько дней.
– Раб! – амфижезл легонько хлестнул Энакина по спине, и ему пришлось собрать все свое самообладание – так хотелось прыгнуть на охранника, отобрать у него амфижезл и поубивать всех йуужань-вонгов в поле зрения. “Что они с тобой делают, Тахири?” Но Энакин сдержался и встал в смиренную позу, руки по швам.
– Иди с этой “отверженной”, – сказал охранник.
Энакин повернулся к означенной особе – молодой женщине без видимых шрамов. Она выглядела совершенно уставшей, но в глазах ее была заметна определенная живость, которая отсутствовала у многих «отверженных».
– Идите на третье поле светляков, что ближе всего к периметру. Покажешь ему, как собирать урожай.
– Чтобы выполнить норму, мне нужно больше, чем один худосочный раб, – сказала женщина.
– Ты считаешь, что твоя работа – спорить со мной? – рявкнул воин.
– Нет, – ответила “отверженная”. – Я думала, назначать рабочих – это работа префекта.
– Префект сегодня занят. Или ты предпочитаешь выполнять норму одна?
Еще миг женщина продолжала вызывающе смотреть на воина, потом неохотно склонила голову:
– Нет. Зачем ты так со мной поступаешь?
– Я обращаюсь с тобой так же, как со всеми.
Женщина нахмурилась, но ничего не ответила. Вместо этого она сделала знак Энакину:
– Пошли, раб. Нам далеко идти.
Энакин пошел за женщиной, пытаясь восстановить контакт с Тахири. Она была по-прежнему жива – это он мог сказать с уверенностью – но теперь она была дальше, чем звезды.
Как будто она умышленно блокировала контакт.
– Как тебя зовут, раб? – спросила женщина. Это оказалось так неожиданно, что Энакин споткнулся.
– А?
– Я прошу прощения, но с чего это йуужань-вонгу захотелось пачкать свои уши именем раба?
– С чего это раб вообразил, будто дерзость может остаться безнаказанной? – ответила женщина.
