Уборщик Э жил в пригороде в собственном маленьком домике с собственным маленьким садиком, и когда мы явились, как раз поливал крошечную клумбу из детской пластиковой леечки.
Сперва он делал вид, что совершенно не понимает, о чем речь; но мы не отставали.
— Там точно было лицо господина N, — говорил господин А. — Нам известно, что оно упало на пол в кабинете 2301, а наутро его уже не было.
— Папа никак не может остаться в таком виде, — жаловалась Ю, и в ее газельих глазах блестели слезы. — Нам совершенно необходимо вернуть ему самоуважение и достойную внешность, поймите.
— Я не сомневаюсь, что вам самому это лицо совершенно ни к чему, — гнул свою линию я. — Ваше собственное куда моложе и привлекательнее. — Тут уборщик Э, и в самом деле молодой и симпатичный, слегка смутился. — Признавайтесь, куда вы его дели? Неужто выбросили с мусором?
— Виноват, — наконец признал уборщик, — было дело. Видел я ваше лицо. Подобрал. Нет, не выбросил.
Это он хорошо сделал, потому что среди отбросов на городской свалке мы сроду бы не нашли своей пропажи.
— Какая свалка, вы что, — хмыкнул парень, — мусоросжигательная фабрика, не шутки! Ну мне и стало жаль, что такая прикольная штука сгорит попусту. Продал я его. Я думал, что оно уже никому не нужно.
— Продал? — подалась вперед Ю, и на ее нежных щеках зажегся румянец надежды. — Кому?
— И почем? — уточнил я.
— Одному типу из китайской лавки, — неохотно ответил Э. — В таком-то переулке. Там еще на вывеске бубенцы. Пятьсот йен выручил. Только я их не отдам, я их уже потратил.
— Боги, это же копейки, — простонал господин А.
— Копейки, не копейки, а на выпивку хватило, — проворчал Э. — И еще на лейку осталось, видите?
— Лицо господина N — за пятьсот йен… — никак не мог успокоиться мой старший друг.
— Ну оно же было старое и некрасивое, — сказал Э.
— Уникальное, между прочим, — вспомнил я. — Оно ведь с ушами.
— Точно, — кивнула Ю. — Ты продешевил, парень.
И мы покинули дом уборщика Э, а он так и стоял над своей клумбой с детской пластмассовой леечкой, из которой все уже вытекло, и на челе его отражалось глубокое раздумье. Он оценивал упущенную выгоду.
Такой-то переулок мы нашли сразу, а вот лавочку, о которой говорил Э, — только пройдя переулок из конца в конец трижды. Два раза мы ее вовсе не заметили. А на третий она появилась между домами, где раньше ее не было — во всяком случае, так мне показалось. И бубенцы над вывеской позвякивали, раскачиваясь под слабым ветерком, и сама вывеска была такая яркая и красивая, что любо-дорого глядеть. Просто удивительно, как мы могли ее пропустить, да притом дважды.
