Я уж было кинулся к нему, намереваясь выразить сочувствие и задать пару вопросов, но он остановился, провел по гладкому месту без глаз, носа и рта обеими ладонями — и мы увидели, что лицо у него есть. Примерно такое же, как и у прочих его коллег.
— Позвольте, но как… — пробормотал я, недоумевая.
— Жизненный опыт, — снисходительно пояснил человек. — Чувствуя, как лицо сползает вниз под градом справедливых упреков уважаемого господина начальника, нужно просто вовремя его подхватить, чтобы не упало. А потом оно отлично приклеивается на место — видите?
Он пошевелил бровями, покривил рот, дернул носом, — видимо, проверял, все ли село на свои места, — и удалился по коридору, прижимая локтем зеленую папку.
— И со временем от таких процедур, вероятно, все лица приобретают одинаковое выражение, — предположил я, глядя ему вслед.
— Ну да, — кивнул господин А. — Вот почему все они так похожи друг на друга. Выражение готовности принять… как это он выразился? Град справедливых упреков уважаемого начальника?
— Бедный папа, — грустно сказала Ю. — Он еще не наловчился ловить свое лицо и, видно, ударил им в грязь.
Я потянул на себя дверь кабинета.
— Что ты, милая Ю, — заметил господин А, оглядывая солидный темно-синий ковер, — тут никакой грязи нет.
Действительно, пол был очень, очень чистым, и никаких потерянных лиц на нем не валялось.
— Это еще что такое? — раздалось гневное рычание с противоположного конца кабинета.
О, господин О был лицом выдающимся. Прежде всего, выдавался вперед большой толстый нос. Над ним выдавались очки во внушительной толстой оправе. И брови тоже были — оооо! А свойственное его подчиненным общее выражение, хоть и проглядывало в облике господина О, было, однако, как бы смазанным. Словом, он производил довольно сильное впечатление.
— Добрый день, господин О, — вежливо поклонилась Ю.
Начальник прибавил в голос яду.
— День недобрый! — произнес он с убийственным сарказмом. — Что вы себе позволяете?
И изо рта его посыпались "я вас не вызывал", "врываться в кабинет без стука", "никакого понятия о правилах приличия" и, наконец, "обратитесь по инстанциям". Я с тревогой посмотрел на Ю — мне показалось, что ее хорошенькое личико задрожало и поползло вниз.
Господин О открыл рот пошире для завершающего "вон отсюда", и я крайне непочтительно перебил его вопросом:
— Какова статистика суицидов по вашему отделу, господин О?
Он удивился и закрыл рот. Потом, правда, открыл его снова — но теперь сокрушительная мощь его речи целиком была обращена на меня. А мне это как с гуся вода. Под перышки не затекает.
