И действительно, несколько дней тапир и Юлиан не встречались, но настал день, когда их пути пересеклись вновь.
Юлиан увидел мирно пасущегося в парке Фон-барона и коммодора Багдаша, подкрадывавшегося к нему с хищным выражением на длинной физиономии. Привычная тревога всколыхнулась в душе лейтенанта Минца. Он не доверял Багдашу и опасался его. Немедленно вспомнилось предупреждение Мюрая насчет коварных планов, не говоря уж о покушении на адмирала Яна, о котором забыть было и вовсе невозможно. Юноша огляделся, надеясь увидеть сегодняшнего ответственного за выгул тапира, однако рядом никого не было.
Впоследствии выяснилось, что Фон-барон в этот день был поручен генералу Шенкопфу. Тому было некогда, и он перепоручил тапира двоим розенриттерам, после чего начисто забыл о животном. Никто не озаботился отменить этим двоим сегодняшнюю тренировку. Поэтому розенриттеры привязали Фон-барона к дереву в парке и отправились исполнять свои прямые обязанности — махать топорами в полной боевой выкладке.
Коммодор Багдаш не мог упустить такой случай.
Он постепенно отгонял тапира к дереву и наконец прижал к стволу. И что-то вытащил из кармана. "Нож", — подумал лейтенант Минц. Об этом человеке он всегда думал в первую очередь самое худшее.
— Что это вы делаете, коммодор Багдаш? — грозно спросил Юлиан, решив, что пора вмешаться.
Багдаш нервно оглянулся, скорчил странную рожу и ответил агрессивно:
— Хочу проверить, не будет ли свинина жестковата! А вам-то что, лейтенант?
— Покушаетесь на жизнь? Дурная привычка, да? — Юлиан потянулся за пистолетом.
Багдаш странно подмигнул правым глазом и потряс головой.
— Нет! — сказал он нарочито громко. — Просто очень люблю свинину!
— Да что с вами, коммодор? — удивился Юлиан. — Что это вас так корежит?
Прижав тапира коленом к дереву, Багдаш раскрыл ладонь и показал лейтенанту маленький приборчик размером с пульт от телевизора.
— Очень… очень люблю свинину! — повторил он с нажимом.
Ясно, что речь не шла о немедленном убийстве, так что Юлиан оставил в покое пистолет и с интересом стал наблюдать за действиями коммодора.
Тот методично водил приборчиком вдоль имперской шкуры. Сперва косился на лейтенанта Минца, потом увлекся и начал насвистывать сквозь зубы. Фон-барон ёжился и пофыркивал. Ему было щекотно.
Наконец Багдаш выключил свою технику и отпустил тапира.
— Ну что? — с любопытством спросил Юлиан.
— Из багов на нем только блохи, — вздохнул Багдаш. — Можно разговаривать спокойно. В Рейхе не услышат.
