Толик держал себя абсолютно так же по-жлобски, как раньше, не проявляя родственных чувств и не набиваясь в любящие папочки. Ники это оценила положительно. И сразу задумалась: а чем ей вообще грозит появление в доме постороннего мужика, который получит право вмешиваться в ее жизнь? Или он не собирается жить с ними? А может, он захочет забрать их к себе? А может…
«Похоже, в школу я сегодня не иду», — подумала Ники.
— Пойдемте, побеседуем, — копируя его надменный тон, кивнула она. — Сейчас, я только оденусь…
Похода в кафе не получилось. Ники и Толик сначала пошли вдоль Ланского проспекта, потом свернули во дворы, сделали круг и вернулись к дому. Было странное, чисто питерское зимнее утро, одновременно сырое и морозное. Температура воздуха за ночь опустилась до минус двух, но все, что накануне пролилось с неба, просто не успело как следует промерзнуть. Потому асфальт обледенел, а над ним встал туман. Даже во дворе очертания соседних домов терялись в белесой дымке.
Толик и Ники сидели на раздолбанной скамейке у парадной и разговаривали. Толик отвечал на вопросы дочери так сухо и по-деловому, как будто она была не тринадцатилетней девочкой, а его ровесницей.
— …Почему я бросил твою маму? А ты посмотри на нее. Ты ведь ее хорошо знаешь, верно? Нет, я не говорю, что она плохой человек. Многие мужчины мечтают о послушной женщине, которая бы никогда им не перечила и знала свое место… но не я. Моя женщина должна быть сильной, уверенной в себе — словом, личностью. Только в таком случае я готов воспринимать ее всерьез и относиться к ней с уважением. А твоя мама — ты уж извини, но она ничтожество. Человек, предназначенный для вторых ролей. Зачем она мне?
В первый момент Ники была шокирована его жестокой откровенностью. Но, подумав, решила, что так — как равный с равным — даже легче. По крайней мере никто никому не врет.
— Но вы же… вам же она все-таки нравилась, если вы…
— Твоя мать в молодости была весьма привлекательной девицей. Но это еще не повод брать ее в жены.
Ники опустила взгляд на носы своих стоптанных ботинок, красная до кончиков ушей. То, что Толик говорил о маме, звучало чудовищно. Но, похоже, он просто говорил то, что думал.
— В свое время я понял, что как супруга твоя мать не в состоянии будет мне соответствовать. Когда я это осознал, мы расстались. Что ты хочешь? Это жестокий мир. Разве для тебя это новость?
Ники вспомнила давешний разговор в джипе и подумала, что все-таки Толик — исключительная сволочь. Но, несмотря на весь его цинизм, в чем-то он был прав.
