Тогда в каюте я понимал, девушка была в таком состоянии, что готова на всё... но у меня и в мыслях не было овладеть ею. Об этом я сказал Анастасии, на что она ответила:
— Ты всё же овладел её сердцем. Вы вышли на палубу, шёл мелкий дождик, и ты набросил на плечи девушки свой пиджак, потом снова увёл девушку в бар.
— Так ты что же, Анастасия, всё время в кустах под дождём стояла?
— Это ничего. Дождик хороший был, ласковый. Только смотреть мешал. И мне не хотелось, чтобы юбку мочил он и платок. Они мамины.От мамы мне достались. Но мне очень повезло. Я пакетик целлофановый на берегу нашла. Я их сняла, в пакетик положила и спрятала под кофточку.
— Анастасия, если ты домой не ушла, и дождь начался, вернулась бы на теплоход.
— Не могла. Ты же проводил меня, и другие заботы у тебя были. Да и заканчивалось всё. Когда пришло время окончания вечера и теплоход нужно было уводить, вы, по просьбе девушек, и, главное, по просьбе той девушки, которая была с тобой, задержали теплоход. Всё было тогда в вашей власти, включая их сердца, и вы упивались этой властью.
Девушкам была благодарна местная молодёжь, и они тоже ощущали себя одарёнными властью через вас, они совершенно забыли о тех молодых людях, которые были в том же баре и с которыми они дружили ещё в школе. Вы с капитаном проводили их до трапа. Ты пошёл к себе в каюту.
Капитан поднялся на мостик, и теплоход, дав гудок, медленно, очень медленно стал отчаливать от берега. Девушка, с которой ты танцевал, стояла на берегу среди подруг и местной молодёжи, провожающей теплоход. Её сердечко билось так сильно, словно стремилось вырваться из груди и улететь, мысли и чувства смешались.
За её спиной чернели очертания деревенских домов с потушенными огнями, перед ней от берега навсегда уходил белый теплоход, горящий множеством огней, щедро разливающий по воде и ночному берегу музыку, на нём ты, сказавший ей так много прекрасных, не слышанных ею ранее слов — завораживающих и манящих.
И всё это медленно и навсегда удалялось от неё. Тогда и решилась она на виду у всех... Девушка сжала свои пальчики в кулачки и отчаянно закричала: Я люблю тебя, Владимир. Потом ещё и ещё раз. Ты слышал эти крики?
— Да, — ответил я.
— Их невозможно было не слышать, и люди из твоей команды их слышали. Некоторые из них вышли на палубу и смеялись над девушкой, мне не хотелось, чтобы смеялись над девушкой. Потом они, словно осознав что-то, перестали смеяться. Но ты не вышел на палубу, и теплоход продолжал медленно удаляться.
